Тайная Миссия - Уильям Хорвуд

сих пор он мерещился им в ночных кошмарах. После его возвращения с юга, после того как с помощью интриг и предательств Чарлок удалось добиться для него должности главы так называемого сидима — вернской Тайной разведки — Рун взял ее себе в подруги. Это был противоестественный союз двух ожесточенных существ, в чьих душах умерло добро; только зла жаждали они, только к нему устремлены были все их помыслы. Похоть, в которой не было места страсти, соединила их. Да, Рун и Чарлок в этом смысле стоили друг друга. Ничего доброго этот союз дать не мог.

Несколько месяцев спустя, когда стало видно, что Чарлок пришло время рожать, Рун увел ее в самую секретную из всех резиденций разведывательной службы Верна — в глубокое подземелье, где протекает теплое течение, где все живое бесцветно из-за недостатка солнечных лучей. Там, на подземном Утесе Слова, Рун наблюдал, как она рожала. Появление каждого новорожденного вызывало у Чарлок протестующий вскрик, чувство временной беспомощности было ей ненавистно. Он же бесстрастно взирал на розовые слепые комочки, проводя своими мощными лапами по их тельцам, приподнимая когтями слабые, с набухшими венами головки; с холодной оценивающей улыбкой слушал, как они пищат.

— Этот не годится, — произнес он. — И этот тоже, Чарлок.

— Согласна, — прошипела она, не испытывая и тени материнской нежности.

— Этот тоже не годится, — решительно продолжал Рун, небрежно отбрасывая в сторону третьего новорожденного: на боках, где его коснулись когти Руна, тотчас выступила кровь: он был совсем слаб и едва дышал.

Родились еще двое — мальчик и девочка.

— Нам нужен всего один, один-единственный, — проговорил Рун себе под нос, приподнимая очередного малыша. Тот потянулся слепым доверчивым рыльцем к державшим его сильным лапам.

Рун поглядел на него с брезгливостью:

— Думаю, этот тоже не годится. Ты как считаешь?

— Так же, — буркнула она и перекусила малышу горло.

— А вот эта, пожалуй, подойдет, — сказал он, указывая на маленькую, что лежала рядом с матерью. — Да-да, это, похоже, как раз то, что нам надо, — ты согласна?

— Да,— отозвалась Чарлок, удовлетворенно глядя на розово-серое существо, которое отвернулось от них и делало слабые попытки отползти подальше.

Многие утверждают, будто в то роковое мгновение, когда это несчастное существо появилось на свет, в этот самый глухой из тоннелей, устроенных сидимом по тайному приказу самого Сцирпаса, внезапно проник яркий луч солнца. Как сверкающий каскад, он пролился сверху, сквозь раздвинувшиеся скалы, устремился вниз и разлился светлым пятном на черной поверхности глубокого подземного озера, омывающего Утес Слова. Этот луч на мгновение ослепил Руна и Чарлок, и они оцепенели, между тем как еще слепая малышка почуяла, что прекрасное находится где-то совсем рядом, и изо всех своих слабеньких сил потянулась к нему. В черном водяном колодце всеми красками заиграл отраженный солнечный свет. Его красота осталась запечатленной во внешности новорожденной. Но свет сделал еще больше: он зародил надежду, пусть совсем слабую, казалось бы, несбыточную, на то, что однажды, всего на миг, он проявит себя в едином акте милосердия со стороны той, что стала воплощением зла. Но вот свет исчез, все снова погрузилось во мрак. Остались только Чарлок, Рун и их зловещий умысел.

— Да, эта пусть живет, — сказал Рун, — но остальных уничтожить. Окропим голову новорожденной кровью ее братьев.

Чарлок улыбнулась, откусила головы у одного детеныша за другим, омыла единственную оставленную в живых их кровью, а тела потащила на поверхность на растерзание совам. Малышка одиноко лежала, попискивая в своем гнезде, а над собственной дочерью, отвратительный в своем бесстыдстве, раскорячившись, как самец над самкой, навис Рун, ее родной отец.

Вернувшаяся Чарлок рассмеялась, застав его в такой позе, потом оттерла его в сторону и, назвав жалкое дрожащее существо «красоточкой», неловко всунула ей в рот свой плоский сосок.

— Сильная будет! — заявил Рун.

— И хорошенькая! — добавила Чарлок.

— Моя! — сказал Рун.

— И моя — тоже,— отозвалась Чарлок.

— Ладно. Будет твоей до тех пор, пока не созреет, а потом заберу ее себе,— согласился Рун.

Их голоса напоминали шипение брачующихся гадюк, па которых случайно упал солнечный луч.

— Обучи ее коварству, научи не доверять никому, сделай ее сильной. Не смей говорить, что я ее отец, но научи уважать волю главы Тайной разведки.

— Твою волю?

— Не надо, чтобы она знала обо мне.

— Ладно. Я научу ее любить того, кто возглавляет сидим.

— Не любить, а желать его должна она — тебе ясно? Она возжелает, и я возьму ее — поняла?

— Будь по-твоему, Рун, — отозвалась Чарлок, благодушно взирая на маленькое создание. — Я сделаю так, что она будет желать тебя более, чем кого бы то ни было. Про то, что глава Тайной разведки — ее родной отец, она не узнает никогда. Я сделаю из нее достойную тебя подругу.

— Иначе я ее уничтожу.

— Не беспокойся, Рун, она станет такой, как ты хочешь.

Рун не отрываясь смотрел на малышку. Его лапы жадно шарили по хрупкому тельцу, отталкивающее сластолюбие было во всей его позе, а его пронзительные, горевшие странным огнем глаза между тем видели и отмечали все — даже ненависть во взгляде Чарлок. Ненависть к нему, к его похоти и к собственному ребенку.

Он рассмеялся и спросил:

— Как же нам назвать ее?

— Как тебе нравится «Хенбейн» — «белена»? По-моему, неплохое имя, — с мрачной улыбкой предложила Чарлок.

— Хенбейн, — медленно повторил за ней Рун. Что ж, неплохо. Пусть будет Хенбейн. Забери ее отсюда. Пусть ни одна живая душа, особенно тайный сыск, не догадается, кто она такая. Придет день, и я сделаю ее Глашатаем Слова. Береги ее, как зеницу ока.

— Я буду держать ее при себе, пока она не вырастет.

— Да. И потом отдашь ее мне.

— Хорошо, Рун. А как же я?

Рун безразлично пожал плечами:

— Ты выполнила свой долг перед Словом: родила ту, что завоюет для Него все земли кротов. Я пошлю с тобою двух самых преданных своих агентов, чтобы они проводили вас на юг. Они будут молчать. И все же, Чарлок... убей их.

У Чарлок заблестели глаза.

И Рун ушел; вскоре в путь отправилась и Чарлок с ребенком. Она унесла дочь на юг, в места, именуемые Ромбальдскими болотами, подальше от страшной Тайной разведки. Там, где когда-то