Тайная Миссия - Уильям Хорвуд

— Ради тебя делаю я это, господин, — прошептала наконец Хенбейн, с ненавистью глядя на Поющий Камень. — Теперь уже совсем недолго осталось! Скоро я все закончу, и ты дозволишь мне вернуться к тебе. Скорее бы уж!

Уид, который сам никогда не был отцом, уловил в ее голосе отнюдь не тоскливые нотки ребенка, что истосковался по ласке, но нечто совсем иное... Он увидел лишь, что она шевельнулась и что-то прошептала. Ее раздумье, как и его собственное, длилось долго. Затем она приподнялась, кивнула Уйду и Рекину, и, словно тени облаков над залитым солнцем полем, они бесшумно заскользили назад, в сторону Священных Нор.

Часть II. Бакленд

Глава восьмая

Для путешествующих кротов весна — далеко не самый лучший сезон. Особям мужского пола разрешено наблюдать за своим появившимся на свет потомством только с почтительного расстояния. Матери целиком оккупируют общие норы, яростно нападают на всякого, кто покушается на их территорию, и к путникам относятся с величайшим подозрением.

В этот период матерей и их потомство лучше не беспокоить: они ревниво оберегают свое жилье и готовы покусать всякого, кто приблизится к новорожденным.

Осмотрительный путник всегда в этот сезон старается заранее оповещать о своем приближении, чтобы не застать кротиху-мать врасплох и не подвергнуться нападению. Он обходит богатые червяками местечки, оставляя их для молодых матерей.

И все же мир вокруг восхитителен: земля снова согрета солнцем, все кругом дышит, живет и суетится. Червей и жуков полным-полно, и добыть их ничего не стоит. Однако совы постоянно выслеживают маленьких кротят, да лисы, барсуки и горностаи тоже не зевают, так что разумнее все же наклонять рыльце поближе к земле, держать наготове когти и внимательно прислушиваться к внезапному свисту летучей смерти и к шелесту листвы пой лапами мохнатого охотника.

Несмотря на все эти неприятности, бывалый путешественник всегда чувствует радостное возбуждение в предвкушении приключений. И обычно, если он следует неписаным законам весеннего времени, его принимают хорошо. Мужчины, хоть и очень обидчивые в этот период, всегда готовы провести время за пересудами; женщины тоже рады перекинуться словечком с прохожим, если он не посягает на их жилье. И те и другие живо интересуются новостями и тем, куда путешественник держит путь. Именно так бывало прежде по весне — до чумы и прихода грайков — на всей территории южных систем, в те времена, когда кроты жили без страха и без горьких воспоминаний об утратах и смертях.

— Двое, путешествующих вместе? — с сомнением в голосе сказал Триффан. — Это может вызвать осложнения. Если мы хотим избежать ненужных расспросов, нужно придумать какую-нибудь легенду. Пожалуй, я мог бы выдать себя за странствующего лекаря, а тебя за своего помощника, — добавил он, подумав. — От матушки Ребекки и от сводного брата Комфри я научился довольно хорошо разбираться в травах. Комфри и по сию пору считается лучшим целителем в Данктоне.

Спиндл опасливо осмотрелся вокруг. За неделю они проделали большой путь. От Поющего Камня спустились с меловых осыпей и теперь продвигались к северу по глинистым лощинам. Здешняя растительность была ему совсем незнакома. Вокруг росло много трав, которых он прежде в глаза не видел. В то же время милые его сердцу гибкие корни колокольчиков и узловатые корни цикория, которые так великолепно удерживали своды при рытье ходов в сухом и сыпучем грунте, почти отсутствовали.

— Что ж, — как можно увереннее отозвался Спиндл, — пожалуй, сойдет, только бы никому сейчас не вздумалось расспрашивать меня о свойствах здешних трав. Постепенно я уж как-нибудь сам в них разберусь.

Надо сказать, что в течение последующих дней им не пришлось испытывать на прочность свою легенду, поскольку Триффан счел разумным после того, как они оставят за собою Аффингтон и уйдут от преследователей, остановиться где-нибудь в уединенном месте. Там они смогут передохнуть, насладиться приходом весны, оправиться от пережитого и набраться сил. Затем, в конце апреля, с установлением сухой, теплой погоды они легко наверстают упущенное время: брачующиеся кроты станут менее агрессивными и не будут столь настороженно следить за каждым, кто проходит через их территорию.

О том, где именно укрывались Триффан и Спиндл в этот период, ничего доподлинно не известно, хотя многие поселения к северу от Аффингтона стремятся приписать эту честь себе. Некоторые утверждают, что это был лежащий в низине Лифорд, другие называют расположенный западнее Чарней, родину Скиста — святого старца, которого знавал Босвелл. Третьи же полагают, что Провидение в лице Камня позволило им продвигаться значительно быстрее обычного, и считают местом их остановки Пьюсей — древнее, тихое поселение, расположенное еще дальше к северу.

Однако серьезный исследователь избегает делать выводы при полном отсутствии фактов и играть в догадки. Тем, кого действительно занимает вопрос об этом спокойном отрезке в жизни Триффана, достаточно знать, что путники нашли тихое пристанище, где было много еды; место, опустевшее после мора, где они и прожили конец марта и первую половину апреля, до наступления теплых денечков.

Они научились существовать, не надоедая друг другу. Свободные от тяжкого бремени ответственности, которое Триффан и Спиндл несли в меру своих сил, они получили передышку, необходимую для того, чтобы каждый по-своему осмыслил горький опыт, приобретенный им за последнее время. Спиндл заметно располнел, если не считать ног, которые остались такими же тощими и длинными, как и прежде. Во всяком случае, он больше не выглядел столь жалким и затравленным, каким предстал перед Триффаном во время их первой встречи.

Сам же Триффан немного возмужал и стал держаться значительно увереннее, что обычно и происходит, когда настает время расстаться с наставником, на которого привык полагаться. Тогда начинаешь понимать, что тебе самому предстоит позаботиться о месте в этом мире и что вся ответственность за себя, а возможно, и за многих других, лежит на тебе.

Очевидно одно: за эти недели Триффан стал значительно сильнее. Потемневший, блестящий мех, серьезное сосредоточенное выражение глаз придавали ему значительность, даже некоторую величавость.

Сам того не сознавая, он излучал спокойствие — то, что дается истинной верой, которую он унаследовал от обитателей Данктона и которую столь успешно укрепил в нем Босвелл.

О том, как тяжко переживал Триффан разлуку с Босвеллом, нам знать не дано. Однако Спиндл догадывался об этом и, как мог, старался поддержать молодого писца: он взял на себя все заботы по ремонту тоннелей, поиску червей, уборке и обустройству. Он