Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография - Роб Уилкинс

гости к сэру Бэзилу Лидделлу Харту, солдату запаса и военному историку, самонареченному автору стратегии блицкрига – быстрой, сконцентрированной и ошеломительной атаки, – заявлявшему, будто немцы увели его идею раньше, чем ее успели применить британцы9. Интервью вышло под прекрасным заголовком «Сэр Бэзил – человек мира, несмотря на блицкриг».

А однажды Маркус взял интервью у местного писателя Роальда Даля. К тому времени Даль уже выпустил «Чарли и шоколадную фабрику» и «Джеймса и гигантский персик», но звездой еще не стал – Терри даже счел необходимым представить его следующим образом: «Уже пятнадцать лет Роальд Даль живет и творит в Грейт-Миссендене. Но британской публике он, вероятно, более известен как муж актрисы Патриции Нил или автор сценариев для фильма о Джеймсе Бонде “Живешь только дважды” – по его словам, “тяжелая, но и очень веселая работа”, – и впечатляющего (и “умилительного”) “Пиф-паф ой-ой-ой”».

О беседе договорились после простого обмена письмами. 25 апреля 1969 года Терри написал на бланке Bucks Free Press (с нескромной саморекламой – «Тираж более 42 000 экземпляров в неделю») следующее:

«Cэр,

я поклонник вашего творчества – как рассказов, так и книг для детей, – и хотел бы, если это возможно, посетить вас в ближайшем будущем, чтобы написать статью для своей газеты. Не могли бы вы ответить мне по вышеуказанному адресу, чтобы мы договорились, когда вам будет удобно?

Искренне ваш,

Теренс Пратчетт»

Такой же прямой ответ Даля пришел меньше чем через неделю: всего одна фраза – предложение «позвонить в любой день около 12:30, попробуем договориться о встрече». Так Терри попал в пока-еще-известный-только-как-дом-актрисы Джипси-хаус, где с удовольствием отметил, что а) у Даля есть теплица, и б) в теплице растут орхидеи. Скоро мы увидим, как он сам вкладывает первые писательские заработки в теплицы. Тем не менее, похоже, Терри и Даль не сразу нашли общий язык: «В моем присутствии он как будто очень нервничал, – вспоминал Терри в заметках для автобиографии, – и мне было трудно поддерживать темп интервью. Наконец он спросил: “Ваша семья родом из Уэльса?” Я ответил, что, насколько мне известно, нет. После этого он расслабился, и только потом я прочитал в его автобиографии, что в детстве, живя в Уэльсе, он ужасно боялся хозяйки кондитерской лавки по имени миссис Пратчетт»10.

И в самом деле, Даль охарактеризовал ту хозяйку как «сущий страх Божий»[43]. С другой стороны, по его же признанию, он со своими восьмилетними приятелями издевался над миссис Пратчетт, среди прочего подкинув ей в банку леденцов дохлую мышь, а значит, пожалуй, их неприязнь была взаимной.

Статья вышла под не слишком захватывающим заголовком «История успеха человека без идеи». Впрочем, многие слова Даля явно задели в Терри какую-то струну, которая уже не замолкала. Например, Даль сказал: «Цель писателя вроде меня – развлекать, только и всего. У меня нет никакой особой идеи, не считая обычной, которую пытается донести любой писатель: что бывают очень плохие люди и очень хорошие. На самом деле, если честно, большинство – очень плохие. Но суть в том, что книга – это развлечение, о чем многие писатели забывают – и тогда становятся моралистами».

И еще: «Писать книги для детей непросто, хорошие – тем более. Зато эта работа благодарнее – не в финансовом плане, но все-таки».

И еще: «Важность искусства сильно переоценивают, особенно творческие люди, которые мнят, будто это самое важное на свете, а значит, и они самые важные на свете. Но самое важное на свете – это такие вещи, как забота о детях, и семья, и медицина. Хватает же у этих творческих людей наглости! Думают, будто в мире нет ничего, кроме них».

Все эти утверждения намного позже отразятся во взглядах самого Терри на творчество и публичное поведение, поэтому в каком-то смысле легко считать эту встречу двух писателей с миллионными тиражами до того, как они стали писателями с миллионными тиражами, формирующей – по крайней мере, для Терри. Что-то в тот день в Грейт-Миссендене точно запало ему в память – и не только теплица.

Ездил ли он на ту встречу с Роальдом Далем на бирюзовом «Хейнкеле Трояне»? Заманчиво думать, что да, хотя доказательств или опровержений тому нет. Но как минимум тогда эта машина уже точно у него была – пришла на смену «Мобилетту», отданному парикмахеру. «Хейнкель Троян» производил огромное впечатление – «смарт-кар своего времени», утверждал Терри, в чем был бы более-менее прав, если бы смарт-кары были трехколесными, жужжали, как шумный фен, и требовали влезать в них через откидывающуюся переднюю панель, протискиваясь мимо руля11.

И все же для образчика хипповатого шика конца шестидесятых у этой двухместной бирюзовой малолитражки хватало своих плюсов, и Терри с Лин явно получали соответствующее тому времени удовольствие, гоняя по Бакингемширу под стеклянным куполом. Жалко только, что машина их чуть не отравила. Это случилось, когда они заехали за одеждой в химчистку в Хай-Уикоме и взяли ее в салон, поскольку «Хейнкель Троян» не славится просторным багажником. В стеклянном пузыре салона они быстро надышались химическими испарениями и уже теряли сознание, когда Терри понял, что происходит, остановился, открыл дверцу и спас их обоих. И слава богу. Никому бы не хотелось читать заголовок «Невеста из Джеррардс-Кросса и работник Bucks Press задохнулись в малолитражке из-за собственной одежды».

Второй раз Терри был на волосок от смерти, когда врезался в выехавшую перед ним на дорогу машину покрупнее и покрепче, раз и навсегда ответив на вопрос «Что будет, если врезаться на малолитражке “Хейнкель Троян” в “Лэнд Ровер”?». А будет следующее: малолитражка лопнет. «Я остался на сиденье, – писал Терри, – а машину разбросало вокруг меня этаким ведьминым кругом». «Лэнд Ровер», что неудивительно, отделался легким испугом.

На смену «Хейнкелю» пришел «Моррис Трэвеллер» – уже сменивший трех владельцев и страдающий от болезни радиатора, из-за чего Терри и Лин приходилось всюду возить с собой бутылки с водой. Скоро им это надоело. С тех пор их излюбленным средством передвижения станет бывший почтовый фургон «Моррис Майнор» оливково‐зеленого цвета – «отменная машина», упрямо настаивал Терри, «несмотря на ее склонность поворачивать за угол чередой прямых отрезков». И несмотря на ржавчину. «Ржавчина в те времена была важным компонентом автомобилей, – писал Терри. – Думаю, сперва наносили ее, а уже потом – краску».

Первый «Моррис Майнор» – а их будет несколько – сослужил им добрую службу в Хай-Уикоме. Как вспоминала Лин, в одну незабываемую зимнюю ночь, когда перевернулся даже снегоуборщик, могучий «Моррис» цепко держался за дорогу и дошел до цели. Дешевый и сердитый транспорт из тех, куда хочется закинуть пожитки, чтобы отправиться на запад. Он пришелся очень кстати – ведь