Обратный отсчет: Равнина - Токацин

что-нибудь про вакуум и герметичность. Ещё две трубки, пока без наконечников, висели на переборке, под защитным полем, подальше от «трилобитов». Гедимин проверял их с утра, проверил и ещё раз, — следы деформации пока не проявились, но торопиться не следовало.

— Поле! — напомнил Вепуат, глядя, как сармат «строит» из защитного поля временный шлюз поверх штатной шлюзовой камеры. — Руки прикрой — обожжёшь же!

— Угу, — не стал спорить Гедимин — тем более, что шлюз за ним уже закрывался. Через десять секунд начал открываться второй. Сармат аккуратно обернул ступни защитным полем, сцепил пальцы в замок и повёл плечом, проверяя, как лежит на нём плазморез. С этим инструментом на такие экстремальные температуры он ещё не выходил и немного за него опасался. На секунду мелькнула мысль прикрыть полем и плазморез, но сармат вспомнил о «новой форме жизни» и только криво ухмыльнулся. «Надеюсь, не пригодится. Но — мало ли.»

Трап под ногами оглушительно затрещал; Гедимин, вздрогнув, посмотрел вниз и увидел сплошную щётку ледяных кристаллов. Каждый шаг по трапу сопровождался их хрустом; за сарматом осталась ровная цепочка следов. На гравий, побелевший от инея, он ступил осторожно, на кончики пальцев — и вздрогнул от треска, больше похожего на визг. Холод выжал из воздуха всю влагу, и она осела на мелких камнях. Ледяные кристаллы проросли повсюду, и сармат не мог сделать шага, чтобы не раздавить хотя бы десяток. Еле слышно помянув уран и торий, он пошевелил озябшими пальцами и поднял к лицу руку с анализатором. От скафандра шёл красноватый пар — что-то испарялось с тёплой брони и тут же конденсировалось в промороженном воздухе.

«Минус семьдесят пять,» — он рефлекторно сжал кулаки, пытаясь отогреть немеющие пальцы. Внутри скафандра было тепло, но нервная система приняла сигнал снаружи — теперь надо было ждать, пока она «успокоится». Гедимин сделал ещё шаг — в полной тишине визг ледяных кристаллов звучал особенно громко — и огляделся по сторонам. Где-то за горизонтом уже «разгорелось» Пламя; от предметов на синевато-серебристом гравии лежали чёткие чёрные тени. Иней покрыл и сложенные кожухи шатров; Гедимин осторожно тронул складку — она была твёрдой, как камень.

Сармат прошел мимо лагеря и остановился, не доходя до обрыва. Жёлтые валуны блестели от инея. Здесь он был неоднородным — цвет менялся от белого до тёмно-синего; узоры размытой синевы покрывали землю и скалы. Над холмами нависло ослепительно-серебряное небо, прорезанное тёмно-синими трещинами. Синева расходилась от них, постепенно размываясь до бледно-голубого. Смотреть на небо было больно, но Гедимин, прикрыв глаза тёмным щитком, долго следил за переходами цвета. От тишины звенело в ушах.

Что-то странное мелькнуло на краю поля зрения — серое пятно посреди серебра. Гедимин даже не сразу узнал «чашу» туманника, зарывшуюся в гравий. На ней инея не было. Тронув её, сармат почувствовал под пальцем что-то твёрдое, высохшее и очень холодное. И всё-таки оно было теплее грунта — на целых пять градусов.

«Какие-то процессы идут. Посмотрим, что будет, когда оно оттает,» — думал Гедимин, осторожно перешагивая через серые ямки. Теперь он присмотрелся к блестящей поросли кристаллов и хорошо различал её неоднородности. В одном месте гравий был немного приподнят; сармат направил на него сигма-сканер и увидел на экране крупное панцирное животное, свернувшееся почти в клубок над материковой плитой. Оно не шевелилось, но сигма-лучи «увидели» его тепло — существо не промёрзло даже до нуля.

На дереве на соседнем холме не было инея. Единственный лист, не втянутый в ствол перед заморозками, склонился до земли и промёрз до каменной твёрдости — Гедимин видел, как он упирается в гравий тонкими краями и при этом не гнётся. Деревья сегодня особенно напоминали валуны и колонны — казалось, что до горизонта остались только камни и лёд.

«Проверить здания,» — Гедимин остановился, пытаясь уловить хоть звук. Кажется, что-то шуршало в бараке филков; сармату даже удалось различить приглушённый голос. Он обогнул неподвижный бронеход, со всех сторон покрытый инеем, посмотрел на примёрзшую к пазам дверную створку барака, прошёл вдоль стены, — пальцы уловили тепло, исходящее откуда-то из каменных складок. Подставив под тёплый поток сигма-сканер, Гедимин довольно хмыкнул. «Плюс пятнадцать внутри. Терпимо.»

Здесь, вблизи, звуки слышны были лучше — кто-то ворочался на матрасе, кто-то переговаривался, булькала вода… Сканер «видел» силуэты внутри — Бронны и Скогны что-то вынимали из печей, разливали жидкость по кружкам, один абориген, разложив на полу листья и камешки, показывал группе филков какую-то игру… Направив луч дальше по коридору, Гедимин увидел Айзека и Гварзу — они склонились над одним передатчиком. Сармат мельком подумал, не поможет ли сигма-излучение увидеть, что у них на экране, сфокусировал поток — и секунду спустя его сканер быстро замигал — изнутри барака ему посылали приветствие. Гедимин мигнул в ответ и отключил прибор.

«Здесь всё в норме. Проверить душевую…» — сармат повернулся к другому зданию, сверкающему в дневном свете. Белый иней покрыл гребни складок, тёмно-синий — углубления, — из душевой не выходил тёплый воздух, не нарушал процесс роста кристаллов, и полосатое здание выглядело даже красиво. Гедимин обошёл его по кругу и, взяв в руку фонарь, заглянул внутрь. Дверные створки были задвинуты в пазы до предела и там зафиксированы; ледяной воздух наполнил ангар и «облепил» его инеем — здесь кристаллы поднялись сплошной щёткой на пару сантиметров в высоту. Из неё торчали обледеневшие кости-вешалки; бельё с них с утра, ещё до похолодания, кто-то снял. Под пронзительный визг ломающихся кристаллов Гедимин прошёл внутрь, высоко поднял фонарь, освещая трубопровод и его крепления. «Гзеш должен выдержать. Но сейчас его лучше не трогать.»

Мелкие детали крепления невозможно было различить — так густо они обросли инеем. Бочка для стирки обледенела со всех сторон — её не вынесли с утра в барак, так и бросили тут. Гедимин осторожно просканировал стенку — внутри кристаллов не было, волокна лежали плотно. Он перевёл луч на ближайшую крышку лючка — и недовольно сощурился: недообработанная древесина всё-таки набралась воды, и верхние рыхловатые слои волокон раздуло изнутри. «С одного раза, может, не потрескается,» — тихо вздохнул Гедимин, выругав себя за несоблюдение технологии. «Но на станции такого лучше не допускать.»

Оставалось ещё одно здание — ангар столяров. На дно «ободранной» долины Гедимин спускался с опаской, оглядываясь по сторонам, — ему мерещилось