И все небо для нас - Юлия Лим

вниз до скулы. На лице никакой косметики.

– Ты чего тут в такую рань забыл? – шепчу я.

– Пойдем. – Гордей за руку выводит меня со двора.

– Что ты задумал?

– Меньше знаешь, крепче спишь.

– Я вообще-то уже не сплю.

Гордей тихо вздыхает, отпускает мою руку и засовывает ладони в карман толстовки. Мы с ним как будто одевались в одном магазине, только цвета выбрали разные.

– А почему ты в обычной одежде? – говорю.

– Не вовремя постирал другую, да и не думал, что захочу вот так выйти в утро. – Он кидает на меня загадочный взгляд.

Вот от чего у одноклассниц подгибались колени, когда парни на них смотрели. Чтобы не впасть в кому влюбленности, туже стягиваю завязки под подбородком.

– У тебя есть какой-то план? – допытываюсь я.

Когда мы трещим без умолку, время пролетает незаметно. Но когда молчим, я начинаю нервничать и считаю, что со мной что-то не так.

– Может, у меня нет никакого плана. – Гордей равняется со мной. Мы идем нога в ногу. – Может, я просто хочу сегодня погулять с тобой.

Сердце колотится, бросает в жар. Кажется, что волосы на голове разом высохли. Мы правда только друзья? Почему он так внезапно признается в чем-то настолько смущающем?

– А к-как ты узнал, что я встала? А вдруг я бы сейчас спала?

– Тогда я бы просто подождал, пока вы все проснетесь. Мне же до тебя недалеко. А узнал по твоему статусу в соцсетях.

– Зачем ты заходишь на мою страницу? Я же там ничего не выкладываю. И вообще, ты мог бы написать и спросить, а не караулить под домом. Это, знаешь ли, довольно странно выглядит. Вдруг ты какой-нибудь маньяк? – нервно посмеиваюсь.

– Хуже, – шепчет Гордей.

– Что? – останавливаюсь.

По позвоночнику пробегает холодок. Гордей встает ко мне боком и зловещим шепотом произносит:

– Я косплеер.

– Фу, блин, – выдыхаю и снова смеюсь. – Прекрати так шутить.

– До сих пор меня боишься?

– Кто знает? – хитро улыбаюсь.

Во мне тоже может быть загадка. Не все же время Гордею интриговать, пора перехватывать инициативу.

– Ладно. На самом деле у меня есть план.

– Ой, да что ты?

– Хочу показать тебе одно место, а потом поговорить с твоим дедом.

– Чего? Ты спятил?

– Мне не дают покоя его слова. – Гордей становится серьезным, и вся атмосфера дурашливости улетучивается. – Я не люблю, когда со мной так разговаривают. Когда обо мне так думают. Когда мне приходится оправдываться перед собой и другими из-за того, что я… такой.

– Какой «такой»? – Его слова лишь больше запутывают.

Я всегда знала, что Гордей особенный, но эта особенность может вылиться в мое разбитое сердце. После того как мне разболтали «семейную тайну», я вообще больше не хочу слышать никаких секретов. И еще не хочу, чтобы меня отвергли. Это больно, тяжело и всегда оставляет ноющий след в памяти.

– Ну… такой. – Гордей изящным жестом окидывает себя с головы до ног.

Горло щиплет от расстройства, руки начинают дрожать. Прячу их в карман и тереблю снимок, стараясь отогнать тревогу.

– Да какой?! – не выдерживаю, силясь не расплакаться.

– Одеваюсь я не так, как другие парни. И интересы у меня, прямо скажем, не мужские.

– И что?

Гордей не отвечает и рассматривает землю, переступает с ноги на ногу. Его привычная манера общения исчезла. Неужели он притворяется веселым, а внутри его штормит? Почему он скрывает это?

– Ты комплексуешь из-за этого? – спрашиваю.

– Нет, это ерунда, – усмехается Гордей.

– Тогда скажи уже прямо. У меня сейчас живот скрутит от нервов.

После мучительной паузы Гордей тихо отвечает:

– Я боюсь, что тебе может достаться из-за меня.

Гневно распускаю завязки и стряхиваю капюшон с головы. Провожу рукой по волосам, глядя на поднимающееся солнце, озаряющее верхушки деревьев. Ветерок освежает лицо, помогает успокоить разволновавшееся сердце.

– И что это значит? – фыркаю. – Почему мне должно «достаться»?

– Потому что ко мне всегда лезут. Все. Даже твой дед не исключение. И… – Гордей пинает мыском кроссовки землю, образуя в ней вмятину. – Когда мы пойдем в школу, можешь притвориться, что не знаешь меня. Я не обижусь.

К черту осторожность. Я больше так не могу. Подхожу к нему и кладу ладони на щеки Гордею. Смотрю ему в глаза и говорю:

– Ты мой друг, Дей. И я не собираюсь отказываться от дружбы с тобой из-за каких-то дураков и их предрассудков. Ты меня понял? – Слегка давлю на его щеки, чтобы он пришел в себя.

Затуманенный взгляд Гордея наконец фокусируется на мне. Он растерянно моргает. Его темные ресницы, оказывается, длиннее, чем у меня.

– У тебя холодные руки, – бормочет он. В его глазах что-то меняется, и Гордей улыбается шире и счастливее. – Спасибо.

Он обнимает меня и кладет подбородок мне на плечо. Становится жарко. Я ощущаю его сердцебиение, а он наверняка ощущает мое.

– Так что ты хотел мне показать? – сиплю, задыхаясь в его объятиях.

Гордей отпускает меня и позволяет отдышаться.

– Ты уже плавала на лодке?

– Да. Мы с дядей брали лодку у Вано.

– А-а-а, – голос Гордея разочарованно пикирует вниз.

– А что? Ты хотел показать мне лодку?

– Ну… отчасти да.

– Только отчасти? Ты меня заинтриговал.

– Значит, перенесем этот план на другой день. Подготовлю что-то, что тебя удивит. Согласна?

Киваю. Что бы он ни запланировал, мне все равно будет интересно. Потому что он рядом, а большего мне не нужно… Но вдруг… вдруг я осмелею и возьму его за руку, ничего не объясняя. Как он на это отреагирует? Что почувствует?

– Тогда давай вернемся домой, – предлагаю. – Ты же хотел поговорить с дедом?

Гордей кивает. Мы разворачиваемся.

– Не позволяй ему себя запугать, – говорю я. – Он… на самом деле не такой суровый, каким кажется.

– Это сразу видно. Любая повышенная агрессия – признак глубокой душевной раны. Еще это называют механизмом защиты психики. Если бы у людей не было таких механизмов, мир бы давно населяли психи.

– Чего?

– Просто смотри, как мы с ним говорим, и сделай выводы. То, каким человек кажется, и то, какой он на самом деле, может приятно удивить.

– А по-моему, ты просто ввязался в конфликт с дедом. – Кошусь на Гордея и недовольно качаю головой.

– Да ладно. Конфликты – это здорово. Я их обожаю. Можно сказать, что я родился только для того, чтобы в них участвовать.

– Тогда тем более не смей отказываться от общения со мной. Иначе я за себя не отвечаю. – Пригрозив ему кулаком, заглядываю в окна дома.

Дед все еще в кровати, а бабушка уже встала. Скоро поднимутся и Ирма с Тихоном… Но разве я могу вернуться