Кольцо - Даниэла Стил

– Мне много и не нужно, – проговорила она. Ее глазавспыхнули гневом.

Ариана переступила порог. Все внутри осталось таким же, и вто же время все переменилось. Мебель и обстановка были нетронуты, но самаатмосфера в доме неуловимым образом преобразилась. Исчезли знакомые звуки,знакомые лица. Ни шаркающей походки Бертольда, ни прихрамывающей поступиэкономки, ни криков Герхарда, ни уверенных шагов отца… Ариана надеялась, чтохоть Хедвиг позволили остаться. Ведь она всегда была так предана своей любимойпартии. Но на лестнице ей попадались сплошь чужаки. Главный салон превратился вприемную, и там сидели какие-то военные. В салоне было много мужчин в форме;денщики несли куда-то подносы с кофе и шнапсом. Горничные тоже были незнакомые.Ариане показалось, что она угодила не в свою эпоху – все, кого ты знала,давным-давно умерли, и в родных стенах обитают представители иного поколения.Ариана любовно провела пальцами по перилам и, ускорив шаг, взбежала на второйэтаж. Обер-лейтенант не отставал от нее ни на шаг.

У дверей комнаты Вальмара девушка остановилась. Господи, гдеже все-таки отец и брат?

– Нам туда, фрейлейн? – негромко спросил фон Трипп.

– Что, простите?

Она резко обернулась, словно только сейчас поняла, что,кроме нее, в доме есть кто-то еще.

– Из этой комнаты вы должны взять свои вещи?

– Нет… Моя комната наверху. Но сюда мне тоже нужно будетзайти. Чуть позже.

Ариана вспомнила о томике Шекспира с потайным отделением.Возможно, книги уже нет. Не так уж это важно в конце концов. По сравнению сутратой отца, брата, дома…

– Хорошо, фрейлейн, но у нас очень мало времени.

Ариана кивнула и поднялась на следующий этаж, к себе. Воткомната, где ее арестовали по доносу Хедвиг. Здесь Ариана молила Бога оскорейшем возвращении отца, когда в дверях появился бравый Гильдебранд…

Ариана прошла через гостиную к себе в спальню. На дверькомнаты Герхарда она старалась не смотреть. Сейчас было не время предаватьсяностальгическим воспоминаниям, которые не сулили ничего, кроме боли.

Пришлось подняться наверх, на четвертый этаж, чтобы взять изкладовки чемодан. Там располагались комнаты слуг, и в коридоре Ариана наконецвстретила доносчицу – та, вжав голову в плечи, семенила к своей двери.

– Хедвиг! – уничтожающе процедила Ариана ей в спину.

Старуха вздрогнула и, не оборачиваясь, ускорила шаг. Она немогла заставить себя взглянуть в лицо своей воспитаннице, которую она предала.Но Ариана не собиралась так легко ее отпускать.

– Что, боитесь мне в глаза посмотреть?

Голос ее звучал негромко, почти вкрадчиво, но каждое словобыло пропитано ядом. Тогда Хедвиг остановилась и медленно обернулась:

– Да, фрейлейн Ариана?

Она пыталась изобразить спокойствие, но в глазах таилсястрах, а пальцы, державшие стопку штопаного белья, мелко дрожали.

– Обслуживаете своих новых хозяев? Должно быть, они вамидовольны. Мы тоже были вами довольны. Скажите-ка, Хедвиг, – Ариана большене называла ее «фрейлейн», – теперь вы будете штопать их белье,присматривать за их детьми, а придет час, и вы их тоже предадите?

Руки девушки сжались в кулаки.

– Я не предавала вас, фрейлейн фон Готхард.

– Ах, какие у нас изысканные манеры! Значит, это не вы, аБертольд позвонил куда следует?

– Вас предал собственный отец, фрейлейн. Он не должен былскрываться бегством. Герхард тоже поступил неправильно, он нарушил свой священныйдолг перед родиной.

– Да кто вы такая, чтобы судить о подобных вещах?!

– Я немка. Мы все сейчас обязаны быть судьями. Это наш долг,наше право. Мы должны сделать все, чтобы спасти Германию от гибели.

Так вот до чего дошло, подумала Ариана. Нет уже ни своих, ничужих, самый близкий человек может оказаться врагом.

Вслух же она сказала:

– Германия и так уже погибла. Из-за таких, как вы. Это выуничтожили моего отца, моего брата, мою страну. – По ее лицу текли слезы.Последние слова Ариана произнесла шепотом: – Я всех вас ненавижу.

Она отвернулась от своей старой няни, толкнула дверькладовки и взяла оттуда чемоданчик. Фон Трипп безмолвной тенью следовал за ней.Внизу, в спальне, он зажег сигарету и молча наблюдал, как Ариана наспех сует вчемоданчик свитеры, юбки, рубашки, нижнее белье, несколько пар туфель покрепче.Время кружев и тонкого белья кончилось, теперь в жизни Арианы фон Готхард местадля всей этой мишуры не будет.

Но даже самые скромные и практичные из вещей были такогокачества и фасона, что вряд ли подошли бы для жизни в бараке. В этих юбкахАриана ходила в гимназию, в спортивных туфлях она смотрела, как Герхард играетв поло, и гуляла с отцом вокруг озера… Оглянувшись на конвоира, Ариана показалаему расческу, отделанную серебром и слоновой костью.

– Можно мне взять ее с собой? Другой у меня нет…

Манфред смутился и пожал плечами. Ему было странно смотреть,как девушка собирает вещи. С первой же минуты, едва она переступила порог дома,стало совершенно ясно, что она является здесь полноправной хозяйкой. Движенияее приобрели уверенность, поступь – властность. Она привыкла всем здесьраспоряжаться, делать все по-своему. Что ж, в своем дрезденском доме Манфредчувствовал себя точно так же. Его особняк был ненамного меньше этого, а слуг,пожалуй, там имелось и побольше. Дом когда-то принадлежал тестю фон Триппа, акогда тот через два года после замужества дочери умер, молодая семья вступилаво владение особняком. Прекрасное дополнение к родовому замку, который Манфреддолжен был унаследовать после смерти своих родителей. Вот почему стиль жизниАрианы фон Готхард был ему хорошо известен и понятен. Отлично понимал он иболь, которую доставляло ей расставание с родным кровом. Он до сих пор не могзабыть слезы матери, когда та узнала, что их замок на время войны будетреквизирован.

– А вдруг нам вообще не позволят сюда вернуться? –всхлипывая, спрашивала она у отца.

– Не говори глупостей, Ильзе, мы обязательновернемся, – утешал ее тот.

И вот никого из них не осталось в живых. Когда войнакончится и нацисты уйдут из замка, он будет принадлежать Манфреду. Если этотдень когда-нибудь наступит. Впрочем, фон Триппа все это не так уж и волновало –все равно дома его никто не ждал. Без Марианны, без детей дом ему не нужен.

Такие мысли проносились в голове у обер-лейтенанта, пока оннаблюдал за тем, как Ариана складывает вещи.

– Уж не собираетесь ли вы заняться альпинизмом, фрейлейн фонГотхард? – спросил он с улыбкой, видя, что она собирается взять с собойгорные ботинки. Этим шутливым вопросом он хотел отогнать тягостные раздумья.

– А что? – накинулась на него Ариана. – Вы хотите,чтобы я мыла полы в бальном платье? Ваши женщины-нацистки поступают именнотак? – Она саркастически прищурилась и сунула в чемодан еще один кашемировыйсвитер. – Вот уж не думала, что нацисты такие эстеты.