Мародеры. Как нацисты разграбили художественные сокровища Европы - Андерс Рюдель

Чтобы избежать разрушений, Париж был объявлен «открытым городом», и 14 июня вермахт беспрепятственно вошел в столицу. Немцы разделили Францию на две зоны. На юго-востоке, который не был оккупирован немцами, было приведено к власти марионеточное правительство — так называемый режим Виши. Северная Франция, Париж и все атлантическое побережье, включая Бордо, были заняты немецкими войсками.

Только в начале 1941 года Пегги Гуггенхайм удалось тайком погрузить свои картины на грузовое судно и переправить в США. Сама она бежала в Марсель, ставший последней надеждой для всех, кто любой ценой хотел избежать нацистских когтей, — для евреев, коммунистов, политических беженцев из Германии и самых разных иностранцев, отчаянно пытавшихся добраться домой.

Прежде чем уехать, Пегги удалось спасти немецкого сюрреалиста Макса Эрнста, которого без конца преследовали неудачи. Хотя он еще с 1920-х годов жил в Париже и, безусловно, был представителем «дегенеративного искусства», в начале войны французская полиция арестовала его и как гражданина враждебного государства отправила в лагерь для интернированных лиц под Экс-ан-Провансом вместе с другим немецким художником — Хансом Беллмером. За Эрнста вступились французские коллеги, и он был освобожден, но сразу после вторжения немецких войск художника схватили гестаповцы и на этот раз отправили уже в настоящий концлагерь. Эрнсту чудом удалось бежать и добраться до Марселя, где он встретил Пегги Гуггенхайм, которая в свое время покупала у него картины в Париже. В обмен еще на несколько картин она купила ему билет в Америку. Но и здесь бесприютному Эрнсту не были рады — в качестве немецкого гражданина иммиграционная служба задержала его на острове Эллис в нью-йоркской бухте. Пегги Гуггенхайм часто его навещала, добираясь до острова на катере. Собрав множество рекомендаций от известнейших деятелей культуры США, ей в конце концов удалось добиться освобождения Эрнста. Вероятно, Пегги хлопотала не только из уважения к свободе художника — чуть позже в том же году они поженились.

Некоторым другим художникам, также застрявшим в Марселе, тоже протянули руку помощи из-за океана. Всего через несколько дней после падения Франции для помощи французским художникам, писателям и философам был образован Чрезвычайный комитет по спасению. Комитету удалось быстро получить поддержку таких известных писателей, как Джон Дос Пассос и Эптон Синклер. Но больше всего комитету помогла первая леди США, жена президента Элеонор Рузвельт. Благодаря ей комитет приобрел вес в политической среде, что было крайне важно, так как многие консервативные политики не хотели впускать в страну «отъявленных коммунистов, анархистов и нигилистов».

Для организации акции спасения комитет послал в Марсель своего агента, журналиста Вариана Фрая. У Фрая были обширные связи во Франции, и он в совершенстве владел французским и немецким. Трудно было придумать кого-то более подходящего на эту роль. Фрай снял виллу под Марселем вместе со своим товарищем по Гарварду Линкольном Кирстейном, с которым они в свое время основали и вели гарвардский литературный журнал Hound & Horn (Кирстейн позже войдет в состав подразделения «Памятники, изобразительное искусство и архивы» (MFAA)). Вилла вскоре превратилась в колонию художников во главе с Андре Бретоном и его женой, художницей Жаклин Ламба Бретон.

Всего за один год, с августа 1940-го по август 1941-го, Фрай и Чрезвычайный комитет по спасению вывезли в США 2200 человек. Как правило, сперва беженцев переправляли в нейтральные Испанию и Португалию, а затем на корабле через океан. Кто-то из Марселя отправлялся во французскую колонию Мартинику в Вест-Индии, а уже оттуда в США. Фрай вел постоянную борьбу не только с режимом Виши, но и с миграционными властями Соединенных Штатов. В 1930-е годы он побывал в нацистской Германии и уже тогда смог предсказать судьбу евреев в оккупированной нацистами Европе. Среди тех, кому Фрай помог бежать, были политический философ Ханна Арендт, художники Марсель Дюшан и Марк Шагал, писатели Артур Кёстлер и Генрих Манн.

Кто-то, несмотря на уговоры Фрая, остался в Париже — как, например, Пабло Пикассо, который заперся в своей мастерской на улице Гран-Огюстен и просидел там до конца войны. Когда же нацисты запретили художникам использовать бронзу, которая требовалась для военной промышленности, борцы Сопротивления продолжали тайком поставлять ее знаменитому кубисту, чтобы он мог отливать свои скульптуры.

Писательница Гертруда Стайн тоже отказалась покинуть страну. Квартира на улице Флёр, которую она делила со своей возлюбленной Элис Бабетт Токлас, с начала XX века стала главным местом встреч писателей и художников. Тут бывали Эрнест Хемингуэй, Джеймс Джойс, Фрэнсис Скотт Фицджеральд, Пабло Пикассо, Гийом Аполлинер и многие другие великие люди. Перед Второй мировой войной Стайн и Токлас уехали в загородный дом недалеко от Экс-ле-Бен возле границы со Швейцарией.

Анри Матисс, больной 70-летний старик, недавно переживший развод, на перекладных добрался из Парижа в Ниццу, но из Франции уехать отказался: «Если все одаренные люди покинут Францию, — объяснял он, — страна обеднеет». Он поселился на вилле под Сен-Поль-де-Ванс и, точно так же как Пикассо, всю войну занимался живописью.

Фрай, к сожалению, смог помочь далеко не всем. Ученик Матисса, талантливый немецкий художник Рудольф Леви, погиб в Аушвице. Та же судьба постигла Рене Блюма, основателя Театра оперы и балета Монте-Карло, и поэта Бенжамена Фондана.

Многие художники еврейского происхождения попали в печально известный пересыльный лагерь Дранси под Парижем. Здесь погиб Макс Жакоб — французский художник, поэт и критик.

Нацисты не только лишили Францию ее художественных шедевров — они уничтожили то, что в каком-то смысле было даже более ценно. Захват нацистами Парижа означал конец парижского золотого века. Город лишился — и лишился навсегда — своей роли культурной столицы мира. Эта роль перешла к Нью-Йорку, получившему мощный культурный импульс благодаря прибывшим из Европы дадаистам, сюрреалистам и кубистам.

* * *

Немецкую армию, вступающую в Париж, ждал город-привидение. Те из парижан, кто еще не сложил чемоданы и не присоединился к потоку беженцев, заперлись в своих жилищах. Двери домов были закрыты, заколочены, свет потушен. Но это, похоже, не беспокоило победителей, которые быстро откупорили шампанское в отеле «Ритц» и удобно расположились в брошенных парижских квартирах. Немецкий генштаб разместился в шикарном старинном отеле «Крийон» на площади Согласия. Неизвестно, было ли это сознательным выбором, но с точки зрения истории символично, что именно на площади Согласия (называвшейся тогда площадь Революции) в 1793 году был казнен французский король Людовик XVI.

В отличие от Нидерландов, во Франции, как и в Бельгии, была введена военная администрация. Новое немецкое начальство, тут же всадившее свои когти во французов, взялось и за культурную политику. В условия нового Компьенского перемирия входили два важных положения. Во-первых, Франция обязывалась выдать всех беженцев из Германии, «предавших свою страну», а во-вторых, запрещалось перемещение имущества между оккупированной зоной и юго-восточной Францией, которую контролировало правительство Виши.