Веселая поганка - Людмила Милевская

Я перестала плакать и спросила:

— Что вы бормочете там? Чем вы не любите заниматься?

— Не люблю смотреть в будущее, — спокойно ответил он, этотстранный человек.

В будущее он, оказывается, смотреть не любит! Жаль, чтотемно, и я не могу посмотреть на него — все ли у него дома?

— Вы что, шарлатан? — спросила я.

— Нет, что вы.

— А то немеряно их у нас развелось. Из-за границы приезжают,целые представления дают, бешеные деньги огребают, будто у нас своих мошенниковмало. Не за этим ли и вы пожаловали к нам?

Американец, похоже, обиделся.

— Зря вы так, — прошептал он, — я не мошенник, и деньги меняне интересуют, и обманывать не собираюсь никого. Да мне и не нужно обманывать.Разве вас хоть раз обманул?

Я задумалась:

— Да нет вроде, но разве вас, мужиков, поймешь? Порой выдесять раз правду скажете, чтобы один раз вовремя соврать.

— Никогда так не делаю, — успокоил он меня. — Вы хотитеузнать про своего ребенка?

— От вас?

— Не совсем от меня, но скажу вам я.

Как-то туманно он мне ответил.

— Я грамотная женщина и не верю в колдовство, — на всякийслучай предупредила я, но лишь затем, чтобы скрыть любопытство.

— И правильно делаете, — одобрил он, — магия давно своизнания утратила. Человек сам ничего не хочет знать, потому знает лишь то, чтохочет.

Я рассердилась. Проще простого напустить тумана — сразу всеразглядят в этом тумане и ум, и необыкновенное знание и совершенство. Самаделала так не раз, так что пусть не старается — меня не надуришь.

— Если собираетесь обмануть, чтобы я не рыдала, так зрястараетесь. Уже взяла себя в руки и больше плакать не буду, — мужественноответила я, но испугавшись, что он передумает, поспешила добавить: — А проребенка, все же, скажите поскорей.

— Поскорей не получится, — ответил он. — Дайте мне свою рукуи отвечайте на вопросы.

«Точно шарлатан,» — подумала я, но руку ему сунула. Надо жебыло хоть чем-то заняться.

Он сжимал мою руку и задавал вопросы. В основном оникасались моего Саньки: когда и где родился, когда и где был зачат. Вопросовбыло много, всех и не упомнишь. Исчерпался американец не скоро, а, покончив свопросами, надолго замолчал. Но окончательно не затих: до меня доносилоськакое-то его бормотание. Однако и оно вскоре прекратилось — видимо, сложные унего там процессы шли.

Наконец наступила тишина. Я бы даже сказала — гробовая.

Я смотрела на решетку в потолке и прислушивалась к тишине.Очень не хотелось бесполезно тратить время, все надеялась: вдруг в ту комнатукто-то из «братанов» забредет и скажет где мой Санька. Признаться, я на эторассчитывала гораздо больше, чем на колдовство американца, но решетка источалаи источала тусклый свет. Этот свет рассеивался сразу же за ее прутьями и несветил, не грел, был бесполезен, как наше бесплодное пребывание в этом подвале— из комнаты над нами не доносилось ни звука.

— Это не ваш сын, — сказал наконец американец.

— Это мой сын, — упрямо возразила я.

— Тогда скажу по-другому: не вы родили его. Его родиладругая женщина — женщина, которая была вам близка.

Этого знать он никак не мог, а потому вызвал мой интерес инемалый.

«Чем черт не шутит, — подумала я, — может и в самом деле онкое-что умеет. Ведь была же я у пророчицы, которая умела события предсказывать.Конечно же нет никаких чудес, а под всем этим, наверняка, есть реальнаяподкладка, неизвестная пока современной науке, но так ли это важно? Хотя, сдругой стороны, если он американский шпион… Может это ЦРУ его так подготовило,чтобы он успешнее меня вербовал. Иначе откуда он все про меня и про Санькузнает? Видно, я ценный кадр, раз на меня специального агента напустили. Ох,быть мне резидентом…»

— Вы правы, этого ребенка я усыновила, — чтобы вдохновитьамериканца на новые экстросенсорные открытия и шпионские откровения, призналасья. — Он сын моей подруги, которая умерла, точнее погибла. Очень трагично.

— Эта подруга в чем-то перед вами виновата, — продолжил он.— Мне это сразу стало ясно.

— В общем — да, если считать виной то, что она хотела меняубить.

Американец впечатлился:

— Убить вас? За что?

Приятно, что он не видит повода. Завидую его терпимости.

— Не «за что», а «почему», — горестно усмехнулась я. — Неллистрастно хотела, чтобы все, чем владею я, досталось ее маленькому сыну.

— А вы богаты?

— Не то, чтобы слишком, но по нашим мерка — да. — Я подумалаи добавила: — А может и по вашим. Во всяком случае Нелли так разбогатеть и немечтала. Впрочем, я не права, она мечтала и жизнью своей рисковала ради моегодобра. И, что удивительно, ее мечта сбылась, правда за мечту эту жизньюзаплатила она. Зато Санька теперь единственный наследник моего состояния. Ясоставила завещание на его имя еще при жизни Нелли. После моей смерти он будетбогат, как того хотела Нелли. Она очень этого хотела.

— Вот вы и сами дали на свой вопрос ответ, — усмехнулсяамериканец.

Я удивилась:

— О чем вы?

— О том, что будет с вашим сыном. Он будет жить, раз Неллитак сильно этого хотела, что даже из-за желания своего умерла. Он переживет васи получит ваше состояние. Всевышний выполняет все наши желания, но как же мыими себе вредим.

— Нет, вы говорите правду? — испытывая сложные ощущения,воскликнула я. — Вы и в самом деле уверены? Господи, неужели он будет жив!Кстати, а как вы узнали о том, что Санька не мой сын. У вас на меня досье?

— Какое досье? Вы сами мне это сказали, — ужасно разочаровалменя американец.

— Как же? Когда?

— Отвечая на мои вопросы. После третьего вопроса мне сталоочевидно, что не вы рожали этого ребенка, потом мне стало очевидно, что не выкормили его грудью, потом…

Я рассвирепела.

— Так вы обманули меня?! — завопила я. — Так вы никакой немаг! Вы даже не шпион. Вы шарлатан!

— Тише, пожалуйста, тише, — взмолился американец. — Кричатьздесь опасно.

Но я уже разошлась, я должна была высказать ему все, что онем думаю…

Господи, почему ты сотворил меня такой глупой? Зачем дал мнеглотку луженую?

Я не послушалась американца и продолжала орать, и тут же заэто поплатилась. Замок лязгнул, дверь распахнулась, и слепящий луч фонаряосветил комнату. Я мгновенно затихла, но было поздно.