Веселая поганка - Людмила Милевская

Я принялась оплакивать незадачливого водителя грузовика исоболезновать малым его детушкам, считай, лишившимся своего кормильца. К этомупроцессу мне захотелось подключить и американца. Но он, бездушный иноземец,бросился распутывать вторую мою руку, которую вытащить из веревок я так и несмогла.

— О, спасибо, спасибо, — залепетала я, польщенная такимгалантным порывом.

Когда упала с меня последняя веревка, американец нежно взялменя за талию, осторожно приподнял над землей и…

И швырнул с моста прямо в ледяную воду. Я даже не успеласопротивления оказать. Какое вероломство! Какое коварство! Я полетела…Полетела… и…

Водичка приняла меня, как родную, хотя (заметить должна) ине стала теплей. Уже через несколько секунд после первого всплытия наповерхность я выяснила, что чуть не свалилась на голову американцу. Как емуудалось прилететь быстрей меня — это загадка природы, которую у меня не быловремени разгадывать: приходилось энергично бороться за жизнь. Но как бы там нибыло, американец уже был в воде и, боюсь, ни ему, ни мне это никак не шло напользу.

Удрученная неудачами, я приготовилась уже тонуть и повторятьвсплытие, как это было в прошлый раз, но выяснилось, что в этом нетнеобходимости. Куртка моя раздулась и отлично держала меня на поверхности.

«Нет худа без добра, — подумала я, — даже не подозревала остоль ценных ее качествах. Так бы и провисела эта куртка в моем шкафу, никаксебя не проявив, если бы не подвернулся подходящий случай.»

Я-то болталась в куртке, как в спасательном жилете, а вотамериканцу приходилось несладко. Он погружался и всплывал, погружался ивсплывал. Я подплыла и милостиво дала ему возможность за себя уцепиться, ужепредвкушая как будет он меня согревать своим сильным горячим телом…

Грешить, видимо, вредно даже в мыслях. Американец тут жезатопил меня вместе с моей плавучей курткой. Пока я, судорожно хватая воздух,кляла себя за излишнюю гуманность, силы мои иссякли. Вода сомкнулась надголовой и последнее, что Бог привел увидеть, была физиономия американца. Вполнеприятная, но…

Очнулась я, по несчастью, не на берегу и не в горячихобъятиях американца, а все еще в ледяной воде, которая уже и ледяной неказалась. Температура воды уже решительно не имела никакого значения: яодеревенела и не ощущала своего тела.

Моя непотопляемая куртка несла меня по течению. Американецплыл рядом, мерно взмахивая руками, и время от времени подправлял мой курс.Плыл он, как в бассейне: легко и свободно, хотя по всем законам природы мокраяодежда должна была ощутимо тянуть его ко дну. Холода, похоже, был ему нипочем.

Тогда мне было не до юмора, а сейчас могу сказать:складывалась идиллическая картина: ночное купание джентльмена. Если бы неинтенсивный пар над бритой головой американца и не дыхание его, вырывающеесяизо рта мощными и ровными клубами, совсем как у кита, с паром и брызгами,картина была бы прям-таки курортная. Тогда же мне курортных ассоциаций в головуне приходило. Впрочем, какие ассоциации вообще могут прийти к обледеневшемуполутрупу.

От американца не укрылось мое агональное состояние и онрешил подбодрить меня.

— Потерпите немного, — не нарушая ритма дыхания, сказал он,— скоро будет поворот речного русла. Там и выйдем на берег. Я помогу вамсогреться.

Вспомнив о способе, которым он помогает согреваться, я дажене обрадовалась — так безнадежна была. В голове господствовала одна лишь мысль:«У меня будет крупозное воспаление легких и менингит. Второго раза мой организмне вынесет.»

Я где-то читала, что в Сибири переохладившихся мужчинобкладывали женскими телами. Вроде бы у женских тел подходящее свойствоотдавать тепло с необходимой скоростью. Насчет же того, чтобы переохладившуюсяженщину обкладывали американцами, я не слышала ничего, но из опыта своего ужезнала, что это тоже помогает, даже если американец всего один. Однако на этотраз я была совсем плоха. Даже на американца своего уповать перестала. Сказатьчестно, сомнения одолели: достаточно ли я жива для мер спасения. Практически,почти уже Богу предалась.

— Не бойтесь, я вас спасу, — словно угадав мои мысли, сказаламериканец и еще более энергичными толчками погнал мое тело к берегу.

Я поверила ему и даже начала ловить за хвост надежду, но какраз в это время у моей куртки кончился запас плавучести. Вода залила мне и носи рот. Сразу как— то захотелось жить, с этим желанием я и стала кричать, зватьна помощь не знамо кого. Звать на помощь — сильно сказано: из горла вырывалисьтолько хрипы и пузыри. Мой рот уже не расставался с водой. Однако, американецпрекрасно меня понял. Он бодро залепил мне в лоб, после чего тут же схватил зашиворот. Видимо не забыл, как я в прошлый раз ему в глаз засветила и решилпринять заблаговременно меры. После мер этих я утратила способность следить заразвитием событий, потому что рассталась с сознанием.

Очнулась я, как и в прошлый раз, обнаженная в шалаше и вгорячих объятиях американца. Очнулась, прислушалась к себе и с удивлениемконстатировала:

ничего не болит.

Американец, учуяв, что я пришла в себя, любезно поинтересовался:

— Как вы себя чувствуете?

— Я себя чувствую, — философски сообщила я, — и этопрекрасно. Было бы еще прекрасней, если бы вы убрали свою руку с моей груди.Тяжело, — на всякий случай пояснила я, чтобы американец не перестарался.

Он руку убрал и тоже пояснил:

— Вынужден по частям вас греть, поскольку не хватает объемамоего тела. На этот раз вы слишком переохладились. Боюсь, что вы мерзнете.

Опасения его были напрасны. Мне не было холодно. Напротив,тело мое горело, что даже настораживало.

— Вы ничего не чувствуете? — спросила я.

— Что именно?

— Потрогайте меня, потрогайте.

Он послушно потрогал и спросил:

— И что?

— Вам не кажется, что у меня жар?

— Нет, не кажется.

— Странно, — удивилась я и тут же закричала: — О, беда! Таки есть! Вся горю! Умираю!

— Да нет же, — успокоил меня американец. — Это не жар. Выдействительно горите, потому что мой ведический эликсир прекрасно действует. Онс такой скоростью гонит по жилам кровь, что температура тела действительноповышается, зато опасность заболеть сводится к нулю.

— Здесь вы правы, — согласилась я. — Состояние такое, чтохоть бери и снова ныряй в воду. Не удивлюсь, если при этом она зашипит.

Я пошутила со всей очевидностью, но американец слова моивоспринял очень серьезно и испуганно воскликнул:

— Не надо нырять в воду.