Веселая поганка - Людмила Милевская

Американец испуганно замотал головой.

— Перевожу, — победоносно воскликнула я. — Неопытныйбестолковый человек или жертва — лох, сигнал тревоги — атас, гроб — макинтошдеревянный.

Судя по выражению лица американца, он тщательно мотал на ус,стараясь усвоить полученную информацию.

— Не старайтесь, это лишь малая толика из того, что вампридется услышать. И зачем мне испорченный телефон? Нет уж, пойдем в подвалвместе. И чем вы лучше меня? С машиной, вон, справиться не сумели.

Он, качая головой, согласился:

— С машиной — да, не справился, но в подвал вам нельзя. Этоопасно. Я вас не лучше, но у меня сильное тренированное тело.

— Вот я его с собой в подвал и возьму, чтобы оно менязащищало, — отрезала я.

Защищало? Я тоже бываю наивна порой.

Под покровом ночи мы въехали во двор высотки, на первомэтаже которой была то ли столовая, то ли кафе. Витринные стекла — грязные инепрозрачные — светились тусклым светом.

— Там эти «братаны» ошиваются, — кивая на витрины, сообщиламериканец.

Он явно демонстрировал свою компетентность в отвязномрусском языке. Я усмехнулась — талантливый парень.

— Что же вы мне в этот двор сказали ехать? Надо было всоседнем остановиться, — не удержалась от критики я.

Но дальнейшее показало, что американец не так уж и прост. Оннеплохо разобрался в ситуации и сделал правильные выводы.

— Вход в то помещение и в его подвал с соседнего двора, —сказал он, — поэтому здесь мы ничем не рискуем. И здесь много такого жеметаллолома, как и у нас. — Он явно имел ввиду Марусин «Жигуль».

Действительно во дворе стояло немало похожих машин. Янесколько успокоилась и спросила:

— А как мы попадем в подвал?

— С этого двора через забитое досками окно. Часть подвалазанята подсобными помещениями, часть пустует. Там коты и коммуникационныесистемы. По вентиляционной трубе из пустующей части можно проникнуть натерриторию «братанов».

Так мы и поступили, оставили Марусину машину среди другогометаллолома и полезли в подвальное окно. Первым полез американец, за ним я.Когда я, раздвинув доски, спрыгнула с грязного подоконника, он поймал меня заталию и легко поставил на земляной пол. Это было приятно, а вот дальнейшее…

Мы погрузились в удушливый смрад: смесь жизнедеятельностикотов, бомжей и мышей. А может даже и крыс. Коты и мыши — полярные сущности —легко сосуществуют в таких подвалах.

— Здесь совсем темно, — прошептала я.

Почему-то в темноте легко переходишь на шепот.

— У меня фонарик, — ответил американец, вспарывая тьмутонким и малоэффективным лучом. — Идите за мной и будьте осторожны. Здесь многоразбитых бутылок.

Он взял меня за руку, я не сопротивлялась. Так, шаг зашагом, мы осваивали подвал, пока не уперлись в глухую стену, из верхнего углакоторой источал слабый свет. Он сочился нимбом, что давало почву для разныхпредположений. Я подумала, что это след от входящей в освещенное помещениетрубы и не ошиблась.

— Там вентиляционная труба, — прошептал американец. — Оназначительно уже пробитого для нее отверстия. Дырки небрежно забиты тряпками иватой. Мы их вытащим и пролезем.

Я представила как буду щемиться в новой куртке в дорогихджинсах в дырку по грязной трубе и не испытала восторга. Американец, видимо,угадал мое настроение, потому что сказал:

— Вам будет легче, вы тоньше.

Приободренная, я согласилась на мероприятие, но посоветовалаему лезть первым, в надежде, что мне меньше пыли достанется, но американецзаупрямился, по— джентельменски пропуская меня вперед. В итоге я полезлапервой, он за мной.

Помещение, в которое мы попали, имело непонятное назначениеи тоже было темным — свет пробивался в открытую дверь, ведущую в длиннющийкоридор. Свет там тоже был неважнецкий, но нам иллюминации и не требовалось.

— Пойдем прямо по коридору и в третью дверь, — прошепталамериканец.

Он снова взял меня за руку и потащил за собой, передвигаясьлегко и проворно.

— Здесь бывают люди, — пояснил он свою поспешность.

Не могу сказать, что я обрадовалась. К счастью, мы, невстретив людей, через несколько секунд очутились в темной комнате. Должназаметить, что темнота иногда успокаивает. В ней я почувствовала себязначительно уверенней и спросила:

— А что, если сюда кто-нибудь заглянет?

— Здесь нет света, я выкрутил лампочку, — успокоил меняамериканец, прикрывая дверь.

— И что нам теперь делать?

— Видите решетку в потолке?

— Вижу.

В потолке действительно была решетка, сквозь которую едвапробивался тусклый свет.

— Я сидел в этой комнате, — прошептал американец, — меняздесь заперли в тот день, когда выкрали из аэропорта. Я сидел и слышал о чемони говорили. Вы правы, я мало понял, но зато запомнил их голоса, а потом менясхватили и потащили наверх. И те же самые голоса задавали мне вопросы. Так ясообразил, что из этой комнаты можно подслушать «братанов». В дальнейшем я таки поступил после того, как мы с вами расстались на мосту.

Я возмутилась:

— Вы так обстоятельно мне рассказываете совершеннейшуючепуху! Вам что, сказать больше нечего?

— Больше не знаю что сказать, — подтвердил американец.

Тут уж я вспылила и закричала:

— Послушайте, неизвестно почему, но я изредка думала что выумный, а вы совсем наоборот! Втянули меня в ужасную аферу! Какой смысл сидетьздесь и ждать, начнут «братаны» открывать нам свои секреты или не начнут? Выслышите сверху какие-нибудь голоса?

— Пока — нет, — признался американец.

— Вот и я не слышу. Может они в другом кафе бухают, а я всюночь должна здесь торчать?

— У вас есть варианты?

— А вы что, больше ничем не можете мне помочь? Только дляэтого мы на край света и ехали?

Он неожиданно рассердился. Впервые с тех пор, как я с нимвстретилась.

— Почему вы считаете всех людей глупее себя? — спросил он.

— Потому что они дают мне для этого серьезные основания.

— Дают или вам так кажется?

Я не зашла в тупик и мигом ответила:

— Дают, еще как дают.

— Не уверен. Неужели вы думаете, что я стал бы сидеть здесь,если бы имел более весомые зацепки. Зацепки? Правильно я сказал?