По зову сердца - Виктория Холт

– Брось ты эту затею. Пусть себе едет в свою Швецию или куда она там собралась.

– Ты меня удивляешь, Ло. Зайдя так далеко, идешь на попятную? Ты и от старика избавляться не хотела, да? Посмотри, сколько времени у тебя на это ушло. Тебе понравилась эта сытая жизнь. Я уж решил, что старикашка тебе и впрямь нравится.

Она тихо сказала:

– Он был хорошим человеком. Я не хотела…

– Я знаю. Хотела отойти в сторону.

– Хватит спорить, ложись в кровать.

– Ты хотела остановиться, отказаться от плана. Еще и нашего ублюдка привезла, да? Хорошо придумала. Все устроилось так удобно и приятно. Ты еще не доросла до серьезных дел, Ло. Ты приходишь, устраиваешь здесь гнездышко для себя и мальчишки и хочешь, чтобы все так и продолжалось. А как насчет меня, а?

– Не кричи, – сказала она.

– Да кто услышит? А теперь еще ее братец возвращается. Что теперь будет с нашим планом, а?

– Уезжай, Десмонд. Оставь все, как есть, и уезжай.

– Конечно, тебе же так будет очень удобно, да? А я? Я должен жениться на девчонке. Ты получила старика, так что и я имею право. Она оказалась не такой сговорчивой, как мы думали… Но ничего, я ее уломаю.

– Она не выйдет за тебя.

– Придется ее заставить.

– Как?

– Это нам и нужно придумать.

– Что ты задумал? Соблазнить ее? Изнасиловать? Я не разрешу тебе.

Меня охватила такая ярость, что я пошевелилась. Стул подо мной пошатнулся, и я спрыгнула на пол. Наверняка они услышали.

Я бросилась в свою комнату, и вот я здесь, пишу.

Мне так страшно. Завтра я покину этот дом. Я пойду к миссис Мастерс и расскажу ей все, что знаю. Возвращения Магнуса буду ждать у нее.

Как же дрожат руки. Написанное почти невозможно разобрать… Что это? Кажется, я услышала шум. Шаги…

Я слышу голоса… Внизу что-то происходит.

Они идут…

Читая дневник Анны Алисы, я перестала замечать время, и, когда дошла до конца, было уже светло, потому что наступило утро.

Я была там, с ней. Мне казалось, что я познакомилась с ней и ее возлюбленным, с ее мачехой и зловещим Десмондом Фезерстоуном. Я очень расстроилась оттого, что повествование столь неожиданно оборвалось, и меня охватило сильнейшее желание узнать, что случилось той ночью. Дата на ее могильной плите указывала на то, что той ночью она умерла.

Я почувствовала ее страх. Услышала шаги на лестнице. Увидела, как она поспешно забрасывает свой дневник в ящик комода и закрывает его, но не плотно, так что кончик платка предательски торчит наружу.

И что же случилось? Ее драгоценный ключ торчал из замка или она в спешке забыла запереть дверь? Но нет, она бы этого не забыла. Этот ключ так много значил для нее. Хотя, с другой стороны, после всего услышанного она, вероятно, была охвачена сильнейшим страхом.

Что же все-таки случилось?

И как удивительно, что мне первой довелось прочитать этот рассказ, написанный почти сто лет назад. Как будто он написан специально для меня. Это я нашла ее могилу, это я первой вошла в ее комнату и нашла ее дневник.

Мне не терпелось рассказать брату Филиппу о своем открытии. Мне даже захотелось сходить разбудить его, но я отказалась от этой мысли. Нужно быть терпеливой. Он ранняя пташка и выйдет к завтраку не позже половины восьмого.

Я пришла в столовую раньше его.

– Филипп! – воскликнула я. – Вчера ночью случилось что-то невероятное.

Я все рассказала ему, и он пришел в не меньшее возбуждение, чем я. Но заинтересовала его в первую очередь карта.

– Сходи принеси, – сказал он, что я и сделала.

Тщательно изучив карту, он сказал:

– Я узнаю это место. Эти острова… Их мы знаем. Но этот Райский остров… Очень похоже на выдумку.

– Если есть Соломоновы острова, почему бы не быть Райскому острову?

– Покажу Бенджамину. Он наверняка что-то знает.

Ни я, ни он почти ничего не ели, ибо были слишком возбуждены. Я предложила рассказать о своем открытии бабушке М. Она ужасно расстроится, если мы оставим ее в неведении.

Мы пошли в ее комнату, где она, лежа в кровати, как обычно, пила чай и ела тост с повидлом, что было единственной уступкой ее годам.

Она внимательно выслушала рассказ, и первыми ее словами стал выговор в мой адрес.

Мне было запрещено входить в комнату. Могло что-нибудь случиться.

– На меня что-то нашло, бабушка. Я ничего не могла с собой поделать.

– Посреди ночи! – прибавил Филипп.

– Я просто взяла свечу и пошла наверх.

– Очень смелый поступок после всех этих разговоров о привидениях, – сказал брат. – И что бы ты делала, если бы встретила там безголового мертвеца, гремящего цепями?

– Если прочитаешь дневник, ты перестанешь говорить о смерти так легкомысленно, – убежденно возразила ему я.

Я сходила в свою комнату и принесла дневник. Они были изумлены.

– И ты всю ночь читала его! – поразился Филипп.

– А ты бы не стал? Начав читать, я уже не могла остановиться.

– Я бы подождал до утра.

– Что ты думаешь о карте, Филипп? – спросила бабушка М.

– Она нарисована не любителем. Я знаю это место, но никогда не видел там Райского острова раньше. Я хочу, чтобы на нее взглянул Бенджамин. Сравним ее с другими картами.

– Интересно будет узнать его мнение, – сказала бабушка М. – Оставьте дневник мне. Я почитаю.

Странное то было утро. Ночью я не сомкнула глаз, но спать мне совершенно не хотелось. Я снова сходила в комнату. Мне показалось, что она изменилась. Наверное, из-за того, что здесь побывали рабочие. Я не находила себе места. Мысли об Анне Алисе не покидали меня. Я как будто превратилась в нее и теперь со страхом ждала появления в любую секунду зловещего Десмонда Фезерстоуна.

Чтение дневника оказалось слишком волнительным для меня. За вторым завтраком бабушка М только и говорила, что о дневнике. Она все утро провела в кровати, читая его.

– Ужасная история, – сказала она. – Как думаешь, что случилось с этой девочкой?

– Возможно, они убили ее?

– Очень похоже на то.

– А потом замуровали комнату?

– Но зачем им это понадобилось?

– Не знаю. Ее они похоронили… Это я знаю. Ведь я нашла ее могилу.

– Эту тайну нам не разгадать. Интересно, что выяснится с картой. Тот остров, о котором рассказывал юноша… Где он? Может, он и не существовал никогда. Нам об этом юноше почти ничего не известно. Девочка была до того в него влюблена, что явно не могла трезво его оценить.