По зову сердца - Виктория Холт

– О, я уверена, что и он ее любил. Он верил в этот остров. Они собирались найти его. Хотела бы я узнать, что стало с ним.

– Да, я тоже. Быть может, он поплыл на свой остров после смерти девочки.

– Только представьте, как он возвращается и узнает о ее смерти!

– Интересно будет послушать, что Бенджамин скажет о карте.

Мне так не терпелось это узнать, что днем я поехала в мастерскую. Филиппа и Бенджамина я застала в окружении старых карт.

Филипп, увидев меня, покачал головой.

– Нигде нет и намека.

– Если бы остров существовал, его бы уже открыли, – сказал Бенджамин. – Эти участки моря давно закартографированы.

– Мне все же кажется, что его могли пропустить.

Бенджамин пожал плечами.

– Всего лишь «возможно», не более того. – Он постучал пальцем по карте. – Это было нарисовано человеком, который знал свое дело.

– Да. Он был профессионалом.

– Мистер Мэллори рассказал мне о найденном дневнике. Лично я считаю, что этот юноша ошибся с определением места.

– Но, если он был где-то в этом районе…

– Это маловероятно. Кто-нибудь наверняка уже наткнулся бы на остров. Вы говорите, эта карта была нарисована больше ста лет назад? С тех пор мы далеко продвинулись. – Он покачал головой. – Кто знает, может, он ошибся, ведь рисовал он, насколько я понимаю, по памяти.

– А мне бы хотелось найти этот остров, – признался Филипп.

– Если он существует, – прибавил Бенджамин.

– Он существует, – возразил Филипп. – Нутром чую.

Мы еще долго разговаривали. Для меня это было как плавание через океан. Я слушала их. Замечала запал Филиппа. Я любила его всем сердцем. Он был таким увлекающимся человеком. Если уж заинтересовался чем-то, то весь отдавался этому.

Он был так же одержим островом, как я была одержима Анной Алисой. Правда, одержимость у нас была чуть-чуть разная. Мне хотелось узнать, что случилось той ночью. Филипп же думал только об острове.

Потом я часто вспоминала этот разговор в мастерской и много-много раз жалела, что нашла ту карту.

Ни о чем другом Филипп говорить не мог. Я часто заставала его перед разложенными старыми картами.

– Остров мог находиться совсем в другой части света, – заметил он.

– Послушай, – убеждала его я. – Он был картографом. Он не мог ошибиться с местом, точно так же, как не ошибся бы ты.

– Все ошибаются.

Ярко-голубые глаза его были устремлены в пустоту.

– Анналиса, – промолвил он, – я хочу найти этот остров.

Он бы ни за что не отступился. Остров стал его навязчивой идеей. Бабушка М заметила это и волновалась.

Гоу и его люди закончили крышу и теперь работали с комнатой. Вся мягкая мебель сгнила, но остальные предметы обстановки довольно хорошо сохранились, и некоторые даже подлежали восстановлению.

Я перебрала одежду Анны Алисы. Я непременно хотела это сделать сама. Перчатки, платки, шляпки, платья… все ее личные вещи. Я велела слугам выстирать кое-какие платья. Многие из них истлели от времени, но сохранившиеся я снесла в подвал и положила в сундук вместе с ее шляпками и туфлями.

Обращалась я с ними бережно, потому что чувствовала некое родство с их хозяйкой, и иногда меня даже охватывало удивительное чувство, будто она наблюдает за мной и благодарит меня.

Я сходила в комнату до того, как они начали чинить деревянные панели и красить стены. Гоу был там. Я спросила у него про пятна на стенах. Он сказал, что через такое время трудно определить, отчего они появились. Возможно, это было воздействие сырости… или просто изменение цвета.

– Они как будто разбрызганы, – заметила я. – Это не могла быть… кровь?

– Кровь, мисс Анналиса? Могла, наверное… судя по виду, да, могла. Я бы о таком даже не подумал. Сырость и время делают странные вещи с домами. Почему вы думаете, что это кровь, мисс Анналиса?

– Просто поинтересовалась.

– Ну, что бы это ни было, скоро эти стены будут выглядеть как новые. Когда восстановим окно, у вас в доме появится еще одна прекрасная комната.

– А окно будет точно в том месте, где раньше?

– Должно быть там же. Там, где оно было заложено. Теперь, когда со стены срезали плющ, его можно увидеть снаружи. В этом месте кладка отличается от остальной. Да, это будет хорошая, уютная комната, когда мы закончим.

Наконец они закончили. Отреставрированную мебель вернули на место. Кровать, комод, стулья. Такой, должно быть, видела эту комнату Анна Алиса, когда писала в ней свой дневник.

Слуги по-прежнему опасаются приходить сюда в темноте. Говорят, здесь жутко.

Но я часто сижу здесь вечерами. Иногда разговариваю с ней. «Анна Алиса, – говорю я, – как бы мне хотелось, чтобы ты вернулась и все рассказала».

Порой мне кажется, что я ощущаю чье-то присутствие рядом. Но, вероятно, это просто воображение.

Дом и все в нем кажется другим после открытий, вызванных той ночной бурей. Она приходит в мои мысли, и бывает, что я совершенно явственно ощущаю ее рядом с собой. Мы как-то связаны. У нас одни предки, у нас почти одинаковые имена, мы всю жизнь провели в одном доме. Лишь время разделяет нас. Я часто думаю: что такое время? Возможно ли перебросить мост через эту бездну?

Вслух я никогда этого не говорю. Бабушка М и Филипп слишком практичны. Они лишь посмеются над моими фантазиями. Но у Филиппа есть свои фантазии.

Он постоянно говорит об острове. Я вижу, как в его голове роятся планы. Видит это и бабушка М. Она очень, очень волнуется.

Однажды за обедом Филипп сказал:

– Мне всегда хотелось исследовать новые места, составлять карты, видя, что изображаешь. Меня всегда привлекала практическая сторона картографии.

Я знала его так хорошо, что не удивилась, когда он продолжил рассказом о том, что Дэвид Гатридж, ботаник (это был его друг, из семьи потомственных мореплавателей, с которым он вместе учился), собирается плыть в экспедицию в южные моря. Филипп пояснил:

– Он предложил мне плыть с ним.

Бабушка М молчала, не подавая виду, что удивилась.

– Я всегда мечтал этим заниматься, – сказал Филипп. – Сейчас используются очень сложные инструменты, о которых сто лет назад и мечтать нельзя было. Я бы хотел на месте проверить кое-какие наши карты. Мне кажется – и Бенджамин со мной согласен, – что как раз в тех водах у нас могут быть неточности.

В тот вечер бабушка М пришла ко мне в комнату.

– Он твердо намерен плыть, – сказала она.

Вдруг она сделалась какой-то несчастной, какой я никогда ее прежде не видела.

– Я знала, что это случится, – продолжила она. – Это естественно.