Милые обманщицы. Идеальные - Сара Шепард

– Что? – спросила Ария.

– Я не должен…

– Что?

– Просто… – Он взглянул на нее исподлобья. – Она тебе в подметки не годится.

Арию накрыло горячей волной. Медленно, не сводя с нее глаз, Эзра соскользнул со стола и выпрямился. Ария осторожно сдвинулась на краешек дивана. Мгновение растянулось на целую вечность. Наконец Эзра рванулся вперед, схватил Арию за плечи и прижал к себе. Ее губы расплющились о его рот. Она обхватила его лицо ладонями, а он пробежался руками по ее спине. Они отстранились, посмотрели друг другу в глаза и снова слились в объятиях. От Эзры вкусно пахло – шампунем «Пантин», мятой, чаем и чем-то еще… просто Эзрой. Никогда еще Ария не испытывала таких сильных чувств от поцелуя. Ни с Шоном, ни с кем.

Шон. Его образ проник в сознание. Ария вспомнила, как вчера вечером Шон позволил ей привалиться к нему, пока они смотрели британскую версию сериала «Офис». Как Шон поцеловал ее перед уроком биологии, утешая, потому что сегодня они начинали препарирование. Как Шон держал ее за руку во время семейного ужина. Шон – ее парень.

Ария оттолкнула Эзру и вскочила с дивана.

– Мне пора. – Задыхаясь и чувствуя, что кожа ее пылает так, словно кто-то подкрутил термостат батареи, девушка быстро подхватила свои вещи. Сердце бешено колотилось, щеки горели. – Спасибо за отсрочку, – выпалила она, неуклюже протискиваясь в дверь.

Стараясь успокоиться, она сделала несколько глубоких вдохов. В самом конце коридора чья-то фигура скользнула за угол. Ария напряглась. Неужели их застукали?

Она перевела взгляд на дверь Эзры, и у нее глаза на лоб полезли. Кто-то стер все старые записи на белой доске, заменив их одной-единственной, сделанной ярко-розовым маркером.

Осторожно, осторожно! Я все вижу! – Э

И приписка, мелкими буквами, в самом низу:

Вот вторая подсказка: вы все знали каждый уголок в ее дворе. Но для одной из вас все было гораздо проще.

Ария потянула вниз рукав и быстро стерла строчки. Дойдя до подписи, она принялась тереть с особым усердием и драила, пока и следа не осталось от буквы «Э».

В четверг вечером Спенсер устроилась на красном плюшевом диванчике в ресторане загородного клуба Роузвуда и выглянула в эркерное окно. На поле для гольфа пара взрослых парней в пуловерах с V-образным вырезом и брюках цвета хаки пытались загнать оставшиеся мячи в лунки до захода солнца. Отдыхающие на террасе наслаждались последними теплыми денечками осени – пили джин с тоником, закусывали креветками и лепешками брускетты[67]. Мистер и миссис Хастингс перемешали свои коктейли «Мартини» с джином «Бомбей Сапфир» и переглянулись.

– Я предлагаю тост. – Миссис Хастингс заправила за уши короткие светлые волосы, и в лучах закатного солнца ослепительно блеснуло на пальце кольцо с бриллиантом в три карата. Родители Спенсер всегда произносили тосты перед глотком чего бы то ни было – даже воды.

Миссис Хастингс подняла бокал.

– За Спенсер в финале «Золотой орхидеи».

Мистер Хастингс чокнулся с ней.

– И за появление на первой странице воскресного номера «Сентинел».

Спенсер взяла свой бокал и чокнулась с обоими, но без особого энтузиазма. Ей совсем не хотелось находиться здесь. Она предпочла бы остаться дома, где только и чувствовала себя в безопасности. Она не переставала думать об странном утреннем сеансе у доктора Эванс. Видение – забытая ссора с Эли в ту роковую ночь – преследовало ее. Почему она раньше не вспомнила? И что, если это еще не все? Что, если она видела убийцу Эли?

– Поздравляю, Спенсер. – Мама прервала ее размышления. – Я надеюсь, что ты победишь.

– Спасибо, – пробормотала Спенсер. Она принялась складывать свою зеленую салфетку обратно в гармошку, затем взялась за остальные салфетки на столе.

– Ты нервничаешь? – Мама кивнула подбородком на салфетки.

Спенсер тотчас бросила свое занятие.

– Нет, – поспешно сказала она. Всякий раз, когда девушка закрывала глаза, память снова возвращала ее к Эли. Воспоминания становились все более отчетливыми. Она чувствовала запах жимолости в лесу возле амбара и дыхание летнего ветерка, видела светлячков, разбросанных по темному лугу. Но это же не могло быть наяву.

Когда Спенсер подняла взгляд, родители как-то странно смотрели на нее. Видимо, они задали ей вопрос, а она не расслышала. Впервые в жизни она пожалела о том, что за столом нет Мелиссы, которая уж точно завладела бы всеобщим вниманием.

– Ты нервничаешь из-за доктора? – прошептала мама.

Спенсер не смогла скрыть усмешки – ей нравилось, что мама называла Эванс «доктором», а не «психотерапевтом».

– Нет. Я в порядке.

– Ты полагаешь, доктор помог тебе… – Отец, казалось, с трудом подбирал слова, теребя булавку на галстуке. – … восстановиться?

Спенсер повозила вилкой по столу. Ее так и подмывало сказать: Смотря что ты имеешь в виду.

Прежде чем она успела ответить, появился официант. Этот лысоватый коротышка с голосом Винни-Пуха обслуживал их уже много лет.

– Здравствуйте, мистер и миссис Хастингс. – Пух обменялся с отцом Спенсер рукопожатием. – Здравствуй, Спенсер. Прекрасно выглядишь.

– Спасибо, – пробурчала Спенсер, не сомневаясь в том, что выглядит ужасно. Она не стала мыть голову после тренировки по хоккею, и в последний раз, когда смотрелась в зеркало, в ее глазах читался дикий страх. Девушка то и дело вздрагивала и оглядывалась по сторонам, проверяя, не следит ли кто за ней.

– Как настроение сегодня? – спросил Пух. Он расправил салфетки, только что сложенные Спенсер, и расстелил их каждому на колени. – Собрались по особому случаю?

– На самом деле, да, – громко произнесла миссис Хастингс. – Спенсер вышла в финал конкурса «Золотая орхидея». Это почетная академическая награда.

– Мама, – прошипела Спенсер. Она терпеть не могла, когда мать начинала хвастаться семейными достижениями. А учитывая, каким путем девушке досталась эта победа, все становилось тем более невыносимым.

– Так это же замечательно! – пророкотал Пух. – Приятно услышать хотя бы одну хорошую новость. – Он наклонился ближе. – Некоторые из наших гостей думают, что видели маньяка, о котором столько разговоров. Кто-то даже сказал, что его заметили возле клуба вчера вечером.

– Неужели этот город недостаточно натерпелся? – задумчиво произнес мистер Хастингс.

Миссис Хастингс обеспокоенно взглянула на мужа.

– Знаешь, в понедельник, когда я заезжала за Спенсер к доктору, клянусь, я собственными глазами видела, как на меня кто-то пристально смотрит.