Лекарство от любви - любовь - Ольга Егорова

Дверь еще не открылась, а она уже почувствовала приближение вирджинского кедра. Запах проник сквозь дверную щель. Кристина демонстративно стояла напротив дверного глазка и смотрела в него, как смотрит приговоренный к смертной казни в дуло пистолета за секунду до того, как оттуда вылетит пуля. Бесстрашно.

Потому что плевать она на нее хотела.

Дверь распахнулась. Тонкие, идеально выщипанные и причесанные волосок к волоску брови взметнулись вверх. Серебряный голосок отразился серебряным колокольчиком от стен подъезда.

– Вы к кому?

Серебряный голосок был спокойным. Все в ней было спокойно – и легкая улыбка на перламутровых губах («Боже мой, зачем красить губы дома?»), и волосы, идеально ровными, идеально блестящими прядями спокойно лежащие на идеально красивых спокойных плечах.

Кристина не была такой спокойной и такой идеальной. Но она снова вспомнила спасительное «плевать, плевать, плевать я на нее хотела!» – и почти без дрожи в голосе произнесла:

– Я к вам, Светочка. К вам и к Артему. Я Кристина. Может быть, все-таки впустите меня в дом?

– Что-о?

Первое сражение Кристина выиграла на сто процентов. Идеальная улыбка сползла с идеального лица, спокойствие, встрепенувшись, птицей спорхнуло с идеальных плеч, и даже платиновый блонд на поверку оказался не так уж и идеально прокрашенным. Кое-где пряди отливали рыжиной, прежней рыжиной, и Кристина вмиг догадалась о том, что когда-то раньше Светочка была рыжей. Обыкновенной рыжей конопатой девчонкой, каких тысячи…

И это придало ей еще больше уверенности.

– Может быть, все-таки впустишь меня в дом? – повторила Кристина, переходя с этой рыжей на ты. И растерявшаяся Светочка, посторонившись, впустила врага на свою территорию.

Правда, пришла в себя она очень быстро. Теперь, в свете тусклой коридорной лампы, рыжина с волос исчезла, они снова стали платиновыми, а лицо Светочки – почти спокойным. И тонкие брови опустились, а перламутровые губы снова изобразили на лице улыбку снисхождения.

– Все-таки, может быть, ты объяснишь…

Эта малолетняя стервочка тоже не затрудняла себя правилами этикета. А может быть, просто не знала, что к незнакомой взрослой тете следует обращаться на вы. Вне зависимости от того, как она к тебе обращается.

– Объясню, отчего же не объяснить. – Одарив Светочку ответной улыбкой, не менее, а может быть, даже чуть более снисходительной, и снова пробормотав про себя заклинание «плевать-плевать-плевать», Кристина ринулась в бой. Над полем сражения витал чертов запах вирджинского кедра. – Да здесь и объяснять в общем-то нечего. Нам давно пора познакомиться. Так или иначе, я – часть твоей жизни, а ты – часть моей…

Часть Кристининой жизни нахмурилась и попросила изъясняться более понятно.

– Мы с Артемом встречаемся уже три месяца. И мы будем вместе, хочешь ты этого или нет! – выпалила Кристина, не выдержав-таки этого ледяного спокойствия. А дальше – понеслось…

Из комнаты появился Артем:

– Кристина? Что ты здесь делаешь?

– Да уж, объясни, пожалуйста, что это за Кристина и что она здесь делает.

– Кристина?

– Может быть, ты все-таки сам ей все объяснишь?

– Подожди, Светочка, не надо так…

– Как? Это что, твоя любовница?

– Ну, зачем же сразу любовница…

– А как – не сразу? Постепенно? Медленно и сладко?

– Света, перестань… Я давно уже… Давно хотел рассказать тебе о… Но, Кристина, в самом деле я ведь просил тебя подождать…

– Так это правда?

– Это не совсем то, что ты подумала…

– Как же!

– Артем, прошу тебя, успокой ее, она же сумасшедшая. Она сейчас кинется на меня…

– Света, Светочка, умоляю, перестань…

– Черт, она мне так все волосы выдернет! Да отцепись же ты от меня, сучка!

– Кристина! Не надо так! Светочка! Ну перестаньте же вы…

– Да черт с тобой! С тобой и с твоей шлюхой! Какого хрена она приперлась сюда качать права? Кто ее звал?

– Светочка, прошу тебя, умоляю… Она не шлюха…

– А обо мне? Обо мне ты подумал?!

– Только о тебе и думал…

– Когда трахал ее в нашей спальне? Обо мне думал?

– Ну что ты, я никогда ее не… не в нашей спальне… Черт, да как ты вообще смеешь так со мной разговаривать?!

– Ах, какие мы нежные! Значит, не трахал, а любовью занимался? Старый похотливый козел!

– Света! Светка! Светочка…

– Пошел вон! Оставайся здесь с этой шлюхой… А про меня забудь… забудь… забудь…

Хлопок двери. Торопливые шаги – вниз по ступенькам, как капли дождя о стекло. И снова:

– Света! Светка! Светочка!

Тишина. А потом – резко, как удар:

– Кристина, что же ты наделала…

– Я?!!

– Ты, ты, ведь просил же… Ведь я же тебя просил… Господи, что же теперь будет? Она ведь сумасшедшая, она что угодно натворить может… Что угодно, понимаешь? С нее станется – и в Волгу сигануть, и под колеса кинуться… Апрель на улице, холодно, а она в одном халатике…

– В одном халатике?!

Кристина онемела. Это «в одном халатике» добило ее окончательно. Переживания по поводу халатика, накинутого на несчастное хрупкое тельце в зимнюю стужу, довели ее до бешенства, до истерического приступа хохота.

«В одном халатике». Она все смеялась и все повторяла эту дурацкую фразу, наверное, для того, чтобы попытаться постигнуть ее смысл. Но смысл, как скользкий уж, ускользал от Кристины. И вдруг она услышала:

– Замолчи! Заткнись сейчас же, что ты смеешься, как дура?

Снова распахнулась дверь, снова хлопнула резко от порыва сквозняка, и снова торопливые шаги по лестнице, на этот раз только не стук тонких каблучков, а гулкое уханье тяжелых ботинок. Кристина вслед за Светочкой покинула поле сражения. И непонятно было, кто же из них двоих оказался победителем. Или проигравшим.

Впрочем, в тот момент для нее это было не важно. Абсолютно не важно, ничуть не важнее температуры воздуха в северных широтах Амазонки или повестки дня последнего заседания Государственной думы.

Потому что она решила, что уходит навсегда. Что оставляет в прошлом – мурашки по телу, горячие поцелуи, музыку Чайковского, скрип дивана, аромат сока сагуаро, пропитанный душком вирджинского кедра. Все – в прошлом.

Вслед за Светочкой она выскочила из подъезда. В голове все еще звучала жалобная фраза: «В одном халатике, в одном халатике…» Не оглядываясь, она добежала до остановки и тем же маршрутом уехала домой.

«Никогда. Никогда больше», – шептала по дороге, не зная, что это «никогда» наступит немного позже. Сначала будет «завтра» – зарисовка, легкое вступление к этому «никогда»…