Цена светлой крови - Михаил Ахманов

Логр, мы благодарны тебе. Пусть ты сказал не все, но сказал достаточно. Если мы решим лететь в Тайранту, ты будешь с нами?

- Не сомневайся в этом, - произнес Кадиани и впервые за весь вечер посмотрел Ирату в глаза.

* * *

Воды не дали, и Джумин не стал есть рыбу и жевать сухие лепешки. Он не испытывал ни голода, ни жажды; казалось, что видения заменяют ему пищу и питье. Может быть, не только они - Джумину вспоминались слова Никлеса, утверждавшего, что в период долгого сна ему не вводили никаких питательных растворов. Очевидно, его организм каким-то загадочным образом реагировал на экстремальные ситуации, но тайны собственного тела были еще неведомы Джумииу. Сейчас он не нуждался в еде, а когда падал в океан, возникло ощущение полета - определенно возникло, он не ошибся! И этот тране, дарующий чудесные картины... Чего же ждать еще?..

После допроса Джумин весь день размышлял над тем, что было сказано Хотоканом, и, наконец, признался самому себе, что в речах накома могут быть скрыты зерна истины. Нельзя исключить, что он в самом деле родственник Кайна Джакарры, что совпадение их обликов не игра случая, и что в прошлом, в первой жизни, которую он не помнит, Кайн поведал ему некий секрет. Хронология тоже подтверждала, что это могло произойти: тридцать четыре года он находился в летаргии, шесть лет провел в Куате, а слухи о Завещании Джакарры и таинетвенный программный модуль появились как раз четыре десятилетия назад. Возможно, все это не было чудачествами Кайна - возможно, он предвидел или точно знал, что с Джумином, его молодым родичем, что-то произойдет, и оставил для него послание. Не письмо, которое легко потерять или забыть, где оно хранится, не поручение надежным людям, которые могут состариться и умереть, передав информацию наследникам, уже не таким надежным... Нет, Кайн поступил мудрее, заключив послание туда, куда Джумин обратится непременно - ведь всякий цивилизованный человек работает с мелгами и сетью. Возможно, там, во всемирном Сплетении, ждет его, Джумина, некий сюрприз, не клады и сокровища, а что-то более ценное - скажем, ключ к его прошлому. Повернется ключик в замке, отворится ларец памяти, и станет ясно, как он очутился в Хинге, кто для него прекрасная Айчени, и что означают эти миражи - древняя крепость на одиссарской рубеже, битва с тасситами, корабли, плывущие в Риканну, и девушка с глазами как темные агаты... Найти бы только нужный код, этот проклятый пароль! Кайн, очевидно, так зашифровал послание, что он, его наследник, даже потерявший память, должен вспомнить те слова... Вспомнить раньше других, слышанных им в прежней жизни!

Память, однако, молчала, храня свою тайну в запечатанном ларце, и Джумин подумал, что есть смысл опять погрузиться в видения. Если приходят к нему картины прошлого - должно быть, от почивших предков, - то отчего бы не явиться событиям, что связаны с ним, с годами до летаргии? Вдруг он увидит Кайна Джакарру - ведь узнать его нетрудно, Кайн таков, как он, Джумин! - увидит его в определенном окружении, в каких- то обстоятельствах, что подскажут нужные слова, подтолкнут его память. Стоит попытаться! Не ради обещанной свободы и. конечно, не ради волка Суа и всего тайонельского племени, а потому, что человек без прошлого - полчеловека. А в этом прошлом, как подозревал Джумин, были события чудесные, даже невероятные - взять хотя бы историю с Цоланом и похищением Айчени! Или слова старого Катри, повторенные Никлесом: мол, героическая эпоха завершилась, и миру теперь нужны не герои, а работники... Значит ли это, что он был причастен к каким-то великим героическим делам? Говоря откровенно, Джумин не представлял себя героем - не больше, чем похитителем Айчени.

С мыслью о ней и, разумеется, о Кайне Джакарре, он погрузился в транс. Очевидно, его размышления как-то влияли на картины, возникавшие за темной завесой - Чени сразу явилась перед ним. Она сидела на циновке в богато убранном покое, что открывался на террасу: за пей зеленели деревья с огромными белыми цветами - кажется, магнолии, а дальше виднелись кровли храмов и дворцов и необъятная морская синева. Чени была заметно моложе, чем помнилось Джумн- ну - не женщина в расцвете зрелой красоты, а юная девушка. Она улыбалась, ее глаза лукаво поблескивали, темные волосы рассыпались по плечам, потом зашевелились губы - она что-то говорила, по кому? Джумин не мог разглядеть ее собеседника; возможно, это он сам сидел напротив Чени и любовался ею - в той, прошлой жизни. Приморский город за густой листвой деревьев был плохо различим, и Джумин его не узнавал, хотя помнились ему панорамы многих городов, виденных в мелг-новостях. Впрочем, город мог измениться - старинное убранетво хогана и мачты парусных судов, торчавшие за черепичными крышами, подсказывали, что это видение прошлого. Насколько далекого?.. Джумин терялся в догадках. Уже полвека назад парусные суда стали редкостью, а узорчатые циновки, ковры из перьев попугая, нефритовые светильники и статуэтки богов, отлитые из серебра, считались настоящим сокровищем, место которому в музее. Его ли это воспоминания или кого-то из предков?.. Но Чени, юная, живая и прекрасная была здесь, и значит...

Он не успел додумать мысль до конца, как возник новый мираж, светлая березовая роща и другая девушка, совсем не похожая на Айчени - синеглазая, с золотыми волосами, заплетенными в косы. Она несла воду в деревянных ведрах, каких, пожалуй, на свете не было уже сто лет назад, и подол ее длинного платья колыхался при каждом шаге. Джумин глядел на нее будто зачарованный; мнилось, что эта златовласка столь же близка и дорога ему, как та, с агатовыми глазами, и как Айчени. Она мелькнула легким призраком, исчезла за деревьями, и видения вдруг понеслись едва различимой стремительной чередой. Охота на тигра-людоеда: оскаленные клыки, могучее тело, распластавшееся в прыжке, блеск копья, какие-то люди в одеждах из шкур - подпрыгивают, кричат, разевая рты... Площадь с каменным храмом, дальний ее конец перегорожен стеной, что протянулась между ступенчатыми пирамидами; на площади - битва, вспышки выстрелов, там и тут рвутся снаряды, противники рубят и колют друг друга, а где-то вдали мечется пламя пожарищ... Белесое северное небо, отвесный горный склон, пропасть, в которую спускаются на канатах воины; доспехи, шлемы, щиты, копья с двумя остриями - должно быть, картина давних времен, из той эпохи, когда покоряли норелгов и мхази... Атака конницы бихара: лошади карабкаются на невысокий земляной вал, свирепые лица кочевников все ближе и ближе, и вот уже мелькают