Стоунхендж - Юрий Никитин

— Это пройдет, — твердил он, — пройдет.

— Когда? — спросил Перун.

Томас ощущал, что вопрос задали все обитатели прошлого мира.Калика поднял голову.

— Это не зима, что приходит, а затем уходит... Чтосейчас с нами и со всем миром — это не само пришло, это мы, люди, сотворили...Потому что боги и звери молчали. Как птицы, рыбы, деревья и гады с насекомыми.Только люди меняли мир. Но каким он будет завтра, тоже зависит от людей. Вызнаете, что в последнее свое творение, людей, измученный Род, чувствуя своебессилие, просто влил свою кровь... Тем самым он отказался больше творить какверховный бог, это было распределено между людьми. Каждому досталось по капле,но когда в жилах течет капля крови самого Творца... Люди стали со-творителями!

Велес покачал головой.

— Да, натворили...

— А что, творят только разумное, доброе, вечное?..Творят всякое. Но все равно, это лучше, чем ничего не делать. Стоять на месте —это сползать обратно в Хаос. Люди не стоят на месте. Они тянут мир вперед,тянут назад, толкают в сторону, даже на край пропасти, заставляют двигатьсябыстрее или ползти как черепаха, они бьются между собой уже не только за кусокмяса, но и за то, куда миру идти, каким быть! Такого еще не было. Таким мирстал только теперь. Штиль хуже самой сильной бури!

В наступившей тишине слышно было, как далеко-далеко закричалпетух. Томас вздрогнул, напрягся: все должно рассыпаться, развеяться в дым, аисчадия демонов с ужасными криками обратятся в черный дым и устремятся обратнов ад, откуда прибыли. Даже прекрасная ангелоподобная Леля превратится в нечтожуткое, клыкастое, прежде чем рассыпаться в прах.

Петух прокричал снова. Велес нарушил тягостное молчание:

— Надо чаще собираться... Авось, будем хоть знать, чтос миром делается. Ведь мы его тоже меняли...

Томас спросил шепотом у Яры:

— Но ведь, как я понял калику, эти демоны... эти старыебоги, не меняли мир?

— Велес, — ответила она таким жарким шепотом, чтоу него заполыхало ухо, — если верить калике, первый из людей, кто придумалкаменный топор и стал охотиться на зверей. И других приучил. Потом он сталбогом охоты. Вообще среди богов, созданных Родом, много богов, которые из людейсами стали богами. Ну, тоже как и Велес. Перун вон весь помешан на воинскихподвигах, воинской чести и славе, он был лучшим воином на всем белом свете, ондоказывал, что именно война улучшает породу людей, заставляет большетрудиться... Словом, он стал богом войны, как и другие боги из людей, черезсвоих последователей.

Прокричали и третьи петухи. Усталые боги прошлых временподнимались, исчезали. Кто просто уходил в лес, кто подолгу прощался с другими,обнимался, проливал слезу, а кто и словно растворялся в воздухе. Ни тебечерного дыма, ни запаха серы и смолы. Даже адским пламенем не пахнуло, кнемалому облегчению и одновременно разочарованию Томаса.

— Петух прокричал, — сказал Велес угрюмо, —гулянка кончается... наступает время деловых людей.

Последние двое лесных жителей просто нырнули с мест вбагровую россыпь углей, словно в родное болото. Томас ощутил жар, словно егодушу уже жгли, пронзив вертелом, над костром.

Теперь уже ясно, что все их ночные гости пришли из ада!

Когда трое странников остались одни, калика еще сидел,уронил голову на руки, а Томас насторожился, подбежал к краю поляны.

Их кони, на которых они прибыли сюда, исчезли. Вместо них скустов обрывали желтые листья трое самых совершенных созданий, каких Томаскогда-либо видел. Нет, самым совершенным созданием была его невеста Крижана, носледом за нею стояли эти трое сказочно прекрасных коней. Все трое ужеоседланные, с полными седельными сумами. Вороной жеребец, белый конь и гнедаякобыла с хитрыми глазами. У всех были длинные гривы, тонкие мускулистые ноги иу каждого грудь бугрилась сухими мышцами.

— Кони... — прошептал Томас так, словно боялсяспугнуть бабочек. — Пресвятая Дева! Это нам?

— Мне и Яре, — буркнул калика, поднимаясь. Онповел плечами, разминая после долгой ночи. — Одного придется взять взапас... Ты ж не примешь в дар от демонов?

Томас оскорбился:

— Думаешь, струшу?.. Я поскачу на таком коне, даже еслион на полном скаку может обратиться в дым! Да я на таком коне... Да я... Еслион даже от самого дьявола из рук в руки...

Калика взял себе черного, как ночь, жеребца, Ярослававскочила в седло гнедого, не дожидаясь помощи благородного рыцаря. Томасмедленно подошел к белому, как снег, жеребцу, чувствуя значимость момента.Белого коня всегда отдают вожаку, предводителю. Он, Томас Мальтон, долженвернуться в Британию на белом коне. Да и мешок с чашей демоны приторочилиименно к седлу белого жеребца.

Только одно смутно беспокоило.

У всех троих коней глаза были багровые, словно внутричерепов полыхало адское пламя.

Дорога сама бросалась под ноги, а встречные деревья летелинавстречу, как брошенные рукой великана. Кони мчались, словно северный ветер,люди лишь пригибались под низкими ветками, судорожно задерживали дыхание, когдакони-звери взмывали над мелкими оврагами, перепрыгивали разломы, валежины, пни.

Томас побаивался за своего белого коня, все-таки несетнастоящего рыцаря в настоящих доспехах, а они железные, но тот скакал все также впереди, сухой и неутомимый. Если бы под ним были камни, а не влажная земля,летели бы искры. И Томас не был уверен, что не пахло бы серой и горящей смолой.

Яра в этих местах не бывала, Томас тоже, дорогу указывалкалика. Правда, дорог он тоже не знал, но на Руси, как он сказал, дорог нетвовсе и вряд ли будут, зато есть направления. Он и вел маленький отряд всеверо-западном направлении, ориентируясь по солнцу.

Когда дорога два дня незаметно спускалась ниже, так женезаметно сырая земля перешла в мокрую, а среди леса все чаще стали попадатьсяболотца и болота. Огненные кони, готовые по твердому нестись, едва касаясьземли, начали увязать, чистая кожа покрылась потеками грязи. Теперь уже каликаехал на расстоянии от Томаса, белоснежный конь забрасывал его комьями грязи, аЯра плелась еще дальше, берегла одежду.

Томас оглядывался, наконец сказал с беспокойством:

— Сэр калика, ты бы поменялся с женщиной!

Олег в задумчивости осмотрел свою звериную, пропахшую потомшкуру.

— Я тоже думаю, что это ей больше к лицу...

— Да нет, местами.

— Беспокоишься?

— Конечно! Если ее что сцапает, какой овощ мы получимот ее жениха?

— От хвоста уши, — согласился Олег. — Жальбудет. Столько везли, кормили...