Стоунхендж - Юрий Никитин

— Все, — донесся усталый голос калики, — пораспать... Утром вставать рано.

Томас косился на широкие нары из тесаных плах. В избушкахеще мельче, как объяснил калика, спят обычно на лавках, здесь же для ночлегаместа больше, теплее. Томас ляжет с краю, привык спать чутко, да и вожак долженсамое трудное брать на себя. Калику стоит положить к стене, пусть и во снеслушает, что делается за стеной, там, в лесу...

Когда Олег встал на лавку и залез на полати, Томас кивнулЯре.

— Теперь ты.

Она вскинула брови.

— Там троим будет тесновато.

Он хотел ответить, что ему тесно с нею и среди широкойстепи, но заставил себя ответить учтиво:

— Рыцари должны охранять сон стариков, увечных, детей,дураков, беременных женщин...

Ее лиловые глаза метнули молнию.

— А я кто, по-твоему?

Томас широко улыбнулся, развел руками.

— Вообще-то я не закончил перечень, но раз уж, какговорил наш полковой капеллан, если свинья перебила Кирие Элейсон, то пусть жесама богу молится... Там было что-то еще, но ты можешь закончить сама. Словом,я лягу на лавке возле двери. Я сплю чутко, как сторожевой пес!

Яра кивнула, поднимаясь на полати.

— Тогда тебе лучше ложиться под лавкой. На тряпочке.

Утром жарили на камнях мясо. Яра отлучилась к ручью, Томаспокосился ей вслед опасливо.

— Сэр калика, это не женщина.

Калика тоже оглянулся на закрытую дверь.

— Да?.. Гм... А мне показалось, что очень дажеженщина... В некоторых местах даже слишком...

Томас вспыхнул:

— Сэр калика, я не об этих местах! Я против них ничего,даже тех, где слишком... Против тех, где слишком, даже очень не против. Еще какне против!.. Но я считаю, что дело женщины — сидеть и ждать.

— Ты считаешь или...

— Моя вера считает! Женщина должна сидеть в каменнойбашне...

— А у нас во тереме...

— Смотреть вослед отъезжающему рыцарю и махатьплаточком. А потом ждать его возвращения и блюсти. Можно даже в поясецеломудрия. А с нами едет не женщина, а Сатана в юбке!

Калика оглянулся, с сомнением покачал головой:

— Вряд ли. Ведьма — это точно, можешь не сомневаться, уменя на них нюх, а насчет Сатаны — это слишком... Вообще-то ты прав насчетсидеть и ждать. Да еще чтоб и рта не открывала. С дурами всегда себя орломчувствуешь. И мудрым вдобавок. Для дур, что в высоком тереме... аль башне, мывсякие хороши. Они ж не различают!.. А с умной да такой, что сама чего-тостоит, вся жизнь как на иголках. Надо еще доказывать, что выше, что умнее,сильнее, что вообще что-то стоишь... И каждый день доказывать, потому что онаможет умнеть, а тебе ж нельзя тогда топтаться на месте? А то и сползать вниз?Ты прав, мне даже нравится вера Христа. Она сразу женщин ставит где-то междукоровами и попугаями. А нас, мужчин, без всяких трудных, хоть и честныхтурниров, сразу — в победители! Верно, сэр Томас?

Томас неуверенно кивнул. Брови его сдвинулись, взгляд былустремлен вдаль. Калика исподтишка любовался непривычным зрелищем. Рыцарьдумал!

Кони шли споро, дорога пошла ровнее, утоптанная, добротная,а болота и топи все чаще были вымощены бревнами. Томас торопил коня, жадносмотрел вперед.

— Впереди — Британия!

Яра спросила у Олега преувеличенно громко:

— О чем это он постоянно бурчит, словно боится забыть?

— Это большое болото за Муромским лесом, — пояснилОлег очень серьезно, — Большое и туманное.

Яра удивилась:

— Муром? Он же остался на востоке! Мы должны подъезжатьк Турову или Берестью.

Олег поморщился:

— Яра... Мы же на Руси.

Томас уловил что-то в голосе калики, предостережение, чтоли, насторожился:

— Что за Муромский лес?

— Сейчас увидишь. Он прямо перед тобой.

Впереди вырастал лес, дорога нырнула под сень могучихдеревьев. Лесные великаны стояли друг от друга поодаль, они не мелочь, чтобыдержаться стадом или стайками. Каждый из них сам по себе кое-что значит,остальные деревья это знают. Как и всякие там коротко живущие люди, звери иптицы.

Яркие лучи пронизывали редкую листву огненными стрелами. Наземле двигались солнечные пятна, едва успевая за ветками, которыми, как щеноктряпкой, играл ветер.

Когда деревья раздвинулись, они невольно придержали коней.Поляна была с небольшое поле, трава вытоптана, а посредине гордо стоялисполинский дуб. Такие дубы вовсе высятся на просторе или же делают вокруг себяполяны, ветвям нужен простор, но этот дуб был особый...

Томас выругался, лошадь под Ярой тревожно заржала. Вокругдуба кучками лежали кости: человечьи и лошажьи, дотлевала конская сбруя, накаждой кучке белел череп. На последнюю не хватило черепа людского, неизвестныйшутник водрузил конский.

— Дракон? — предположил Томас.

Он привстал в стременах, пальцы щупали рукоять меча. Ярасказала дрожащим голосом:

— Скорее баба-яга...

Олег чувствовал на себе вопрошающие взгляды.

— Не знаю... Драконы в лесу не водятся, им крыльярастопыривать ветки не дадут. Баба-яга вообще мяса не ест. Она все травами,дурью мается. Жизнь продлевает, мафусаилистка чертова..

Кони, нервно фыркая, продвигались через поляну, под копытамихрустели, рассыпаясь в прах, кости. Путники были в десятке шагов от дуба, когдаЯра вскрикнула, указала наверх.

Все верхние ветви были увешаны оружием. На самой маковкепоблескивал легкий длинный кинжал с узким лезвием. Томас с замиранием сердцапризнал мизерикордию, ниже висели легкие половецкие сабли, короткие акинаки избронзы и плохого железа, а ниже располагался ряд длинных мечей викингов. Ещениже на ветках покрепче висели тяжелые мечи русичей и огромные двуручныерыцарские спаты.

Щиты были прикреплены вперемешку с мечами. Круглые,квадратные, иные даже в рост человека, а были и размером разве что с блюдце.Одни — плетеные из ивовых прутьев, другие из доски, обтянутой кожей, но трищита были из настоящего железа, к тому же украшенные медными полосами, одиндаже с гербом.

За зелеными ветками Томас узрел почти целый рыцарскийдоспех, на шлеме еще трепалось по ветру помятое перо диковинной птицы. Доспехбыл в рыжих потеках: то ли покрылся ржавчиной, то ли его вывозили в глине..

— Сэр калика, — проговорил Томас с трудом. —Поистине Русь — страна чудес! У нас такие деревья не растут.