Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной - Мохандас Карамчанд Ганди

Поскольку процесс закончился, у меня не оставалось причин задерживаться в Претории. Я приехал обратно в Дурбан и стал готовиться к возвращению домой. Однако шет Абдулла был не из тех, кто позволил бы мне ускользнуть без проводов. В мою честь он устроил прощальный прием в Сиденхеме.

Мне предложили провести там целый день. Листая газеты, я случайно заметил в углу полосы заметку под заголовком «Индийцы и право голоса». В ней говорилось о некоем находящемся на рассмотрении законопроекте, согласно которому индийцы лишались права избирать членов натальского парламента. Я прежде ничего не слышал о таком законопроекте. Не знали о нем и остальные гости, собравшиеся на приеме.

Я обратил на это внимание шета Абдуллы. Он сказал:

— Что можем мы понимать в таких вопросах? Мы разбираемся только в своей торговле. Как вам известно, нашу торговлю в Оранжевой Республике попросту ликвидировали. Мы, конечно, протестовали, но все оказалось без толку. В конце концов, мы покорные и необразованные люди. Газеты покупаем лишь для того, чтобы следить за ценами и так далее. Что мы можем знать о законодательстве? Нашими глазами и ушами служат здесь европейские юристы.

— Но ведь среди вас много молодых индийцев, которые родились и получили образование здесь, — возразил я. — Разве они не в состоянии помочь вам?

— Вот вы о ком! — в сердцах воскликнул шет Абдулла. — Они почти не общаются с нами, и, по правде сказать, мы сами не стремимся сблизиться с ними. Приняв христианство, они подпали под влияние белых священнослужителей, которых наставляет правительство.

Теперь я все понял. А я-то думал, что эти индийцы — с нами! Так вот какие цели преследовало христианство? Неужели же они перестали быть индийцами только потому, что стали христианами?

Совсем скоро я должен был отплыть на родину и не решался высказать вслух мысли, возникшие у меня на сей счет. Я лишь сказал шету Абдулле:

— Если этот законопроект станет законом, наша жизнь только усложнится. Это первый гвоздь в крышку нашего гроба. Сильнейший удар по нашему самоуважению.

— Быть может, — отозвался шет Абдулла, — но я должен рассказать вам, как вообще возник вопрос о нашем избирательном праве. Мы прежде ничего не знали, пока мистер Эском, один из наших лучших юристов, с которым вы уже знакомы, не объяснил нам. Вот как все произошло. Он обожает спорить. Его противник — инженер порта, и Эском опасался, что тот наберет больше голосов и победит его на выборах. Тогда Эском объяснил нам наши права и настоял, чтобы мы все зарегистрировались как избиратели и голосовали за него. Теперь вы понимаете, что право голоса для нас не имеет той ценности, какую вы ему приписываете? Но мне понятна ваша точка зрения. Что вы нам посоветуете?

Другие гости с величайшим вниманием прислушивались к нашему разговору. Один из них сказал мне:

— Хотите знать, что нужно делать? Вы вернете свой билет на этот пароход, останетесь здесь еще на месяц, и мы станем бороться под вашим началом!

Его дружно поддержали остальные:

— Да, в самом деле! Шет Абдулла, вы должны задержать Гандибхая!

Шет был проницательным человеком. Он сказал:

— Я не могу удержать его один. У всех вас есть точно такое же право просить его остаться. Давайте же вместе убедим его! Вы ведь помните, что он адвокат? Как насчет его гонорара?

Упоминание о деньгах болезненно отозвалось во мне, и я запротестовал:

— Шет Абдулла, ни о каком гонораре и речи быть не может! За общественную работу не платят. Я могу остаться только как преданный слуга общины. Я знаком не со всеми присутствующими здесь вашими друзьями, но, если вы уверены, что они будут со мной сотрудничать, я задержусь на месяц. И еще кое-что. Хотя вам не придется платить за мою работу, некоторые средства все же потребуются. Например, понадобится рассылать телеграммы, печатать буклеты, много ездить, консультироваться с местными юристами, а поскольку я не знаю законов Наталя, понадобятся и книги по праву. Без денег все это невозможно. Совершенно ясно, кроме того, что один человек не справится с таким объемом работы. Кому-то придется помогать.

В ответ я услышал хор голосов:

— Аллах велик и милостив. Деньги мы найдем. Будут и люди. Пожалуйста, останьтесь, и все будет хорошо!

Так прощальный прием стал собранием рабочего комитета. Я предложил поскорее покончить с ужином и разойтись по домам. Мысленно я сразу же разработал план предстоящей кампании. Выяснив имена тех, кто был включен в список избирателей, я решил задержаться еще на месяц.

Бог заложил фундамент моей жизни в Южной Африке и посеял семена борьбы за национальное самоуважение.

В 1893 году шет Хаджи Мухаммад Хаджи Дада считался главным лидером индийской общины в Натале. Абдулла Хаджи Адам был богаче, но, в общественных делах он, да и все остальные уступали пальму первенства шету Хаджи Мухаммаду. А потому собрание, на котором было принято решение выступить против законопроекта об избирательном праве, проходило под его председательством в доме шета Абдуллы.

Мы составили список добровольцев. На собрание были приглашены рожденные в Натале индийцы — преимущественно обращенные в христианство молодые люди. Присутствовали также мистер Пол, переводчик дурбанского суда, и мистер Субхан Годфри, директор миссионерской школы, и именно они сумели привести на совещание много христианской молодежи. Имена всех этих молодых людей пополнили наш список.

Разумеется, в списке значились многие местные торговцы, среди которых следует выделить шетов Давуда Мухаммада, Мухаммада Казама Камруддина, Адамджи Миякхана, А. Колондавеллу Пиллая, С. Лачхирама, Рангазами Падиачи и Амода Дживу. Значился в списке и Парси Рустомджи. Из клерков были мистер Манекджи, мистер Джоши, мистер Нарсинхрам и другие — все они служили в фирме «Дада Абдулла и Кº» или других крупных фирмах. Все без исключения оказались приятно удивлены тем, что принимают участие в общественной работе, ведь это совершенно новый опыт. Возникшая перед общиной угроза заставила их забыть различия между родовитыми людьми и людьми скромного происхождения, между бедняками и богачами, между хозяевами и слугами, между индусами, мусульманами, парсами, христианами, между гуджаратцами, мадрасцами, синдхами и так далее. Мы были прежде всего детьми и слугами нашей родины.

Приближалось второе чтение законопроекта. Раз индийцы не протестовали против ограничивающего их право голоса закона, им и не нужно такое право, заявили некоторые из выступавших.

На собрании я объяснил наше положение. Первое, что мы сделали, это отправили телеграмму председателю собрания и потребовали отложить дальнейшее обсуждение законопроекта. Такого же рода телеграмму мы послали премьер-министру сэру Джону Робинсону и мистеру Эскому, другу Дады Абдуллы. Председатель сразу же ответил, что обсуждение откладывается на два дня. Даже это отозвалось радостью в наших сердцах.