Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной - Мохандас Карамчанд Ганди

Позже оказалось, что по первому требованию платить никто не торопился. Обходить членов Конгресса, живших за пределами Дурбана, было крайне трудно. Первоначальный энтузиазм скоро начал угасать. Даже сбор взносов в самом Дурбане нередко сопровождался упорными уговорами.

Поскольку же меня назначили секретарем организации, обязанность собирать взносы легла на меня. Вскоре мне и моему помощнику пришлось посвящать целые дни одному только сбору средств. Его быстро утомила подобная работа, и я пришел к выводу, что взносы лучше сделать не ежемесячными, а ежегодными, но при этом взимать их строго за год вперед. Итак, я организовал собрание Конгресса. Все участники одобрили предложенную мной меру, а размер минимального годового взноса составил три фунта, после чего наша работа стала значительно проще.

С самого начала я не собирался вести общественной работы на заемные средства. На обещания большинства людей можно полагаться во всех вопросах, кроме финансовых. Мне еще нигде и никогда не встречались люди, готовые без промедлений выделить обещанные деньги, и индийцы Наталя не были в этом смысле исключением. Поскольку же Индийский конгресс Наталя не приступал к работе, если на нее не было средств, он никогда не оказывался в долгу.

Мои товарищи по работе демонстрировали необычайный энтузиазм, привлекая в Конгресс новых членов. Такая деятельность не только оказалась для них интересной, но и дала каждому бесценный опыт. Многие охотно и без уговоров вносили средства, а вот сбор денег в отдаленных городках оказался делом весьма сложным. Местные жители не понимали самой сути общественной деятельности. И тем не менее мы часто получали приглашения из очень далеких мест, где наших представителей гостеприимно встречали крупные торговцы.

Во время одной из таких поездок нам пришлось нелегко. Мы ждали, что наш хозяин внесет шесть фунтов, но он отказывался вносить больше трех. Если бы мы согласились принять от него такую сумму, его примеру последовали бы другие, и это сорвало бы наши сборы. Дело было поздним вечером, и мы сильно проголодались. Но как могли мы сесть ужинать, не получив денег, на которые с самого начала рассчитывали? Наши доводы на хозяина не действовали. Он упрямо стоял на своем. Другие торговцы из того городка поддерживали его. Мы просидели почти всю ночь вместе с ним, твердо решив не уступать ни пенни. Большинство моих коллег просто кипели от злости, но сдерживались. Наконец, когда уже начало светать, хозяин сдался, внес необходимые шесть фунтов и великодушно накормил нас. Дело было в Тонгаате, но слухи о произошедшем дошли даже до расположившегося на северном побережье Станджера и находящегося в глубине страны Чарлстауна. Это также очень помогло нам.

Но сбор взносов был далеко не единственной сложностью в нашей работе. К тому времени я уже начал придерживаться принципа, гласящего: «не имей в своем распоряжении больше средств, чем необходимо».

Собрания членов Конгресса проходили ежемесячно или даже еженедельно, если возникала такая необходимость. Зачитывался протокол предыдущего собрания, и обсуждались самые разные вопросы. У многих не было опыта участия в публичных дебатах, а потому они не умели говорить кратко и логично. Никто не решался выступить. Я объяснил им правила ведения подобных собраний, и они стали придерживаться их. Они поняли, что для них это станет новым этапом развития, и даже те, кто никогда прежде не выступал перед аудиторией, научились вслух высказывать свои мысли, касающиеся общественных проблем.

Зная, что самые мелкие расходы общественной организации зачастую вытягивают из ее казны крупные суммы, я поначалу решил отказаться даже от квитанционных книжек. У меня в конторе стоял гектограф, с помощью которого я снимал копии с квитанций и отчетов. Впрочем, даже и это я начал делать только тогда, когда казна Конгресса пополнилась, а число членов и объем проделываемой ими работы значительно увеличились. Подобная экономия важна для любой организации, но, насколько мне известно, не везде соблюдается. Именно поэтому я счел необходимым столь детально описать первый этап жизни небольшого, но быстро растущего Конгресса.

Люди никогда не требовали квитанций за внесенные ими суммы, но мы сами неизменно настаивали, чтобы квитанции все-таки выдавались. Каждый пай был учтен, и я могу с гордостью утверждать, что бухгалтерские книги Индийского конгресса Наталя за 1894 год и по сей день аккуратно хранятся в целости и сохранности в архивах. Скрупулезное ведение таких книг необходимо для любой организации. Без них она просто не может считаться солидной и пользоваться доверием. Без правильного ведения счетов невозможно отстаивать истину в ее превозданном виде.

Еще одной особенностью деятельности Конгресса стало привлечение к работе образованных индийцев, родившихся в колонии. А потому под началом Конгресса была учреждена Ассоциация по вопросам просвещения рожденных в колонии индийцев. Ее членами становились в основном уже получившие образование молодые люди. Взносы с них взимались чисто символические. Ассоциация стремилась заботиться об их нуждах, выявлять жалобы, развивать их интеллектуально, налаживать контакты между ними и индийскими торговцами и привлекать их к деятельности на благо индийской общины. Ассоциация стала своего рода дискуссионным клубом. Ее члены регулярно встречались, обсуждали и вместе читали различные публикации. При Ассоциации была открыта небольшая библиотека.

Третьим аспектом деятельности Конгресса стала пропаганда. Мы должны были рассказать англичанам, живущим в Южной Африке и Англии, и народу Индии о настоящем положении дел в Натале. Для этого я сам написал две брошюры. Первую я озаглавил «Обращение к британцам Южной Африки». В ней, опираясь на подлинные факты, я описал жизнь индийцев в Натале. Вторая брошюра — «Право голоса для индийцев. Воззвание». В нее вошла краткая история избирательного права индийцев в Натале, подкрепленная фактическим и статистическим материалом. Подготавливая эти брошюры, я не пожалел сил, и это стоило того: обе брошюры стали широко известны.

В результате нашей деятельности мы сумели найти сочувствующих индийцам в Южной Африке и заручиться поддержкой различных политических партий Индии. Мы также наметили программу действий, которой отныне могли следовать индийцы Южной Африки.

Если твое желание серьезно и исходит от самого сердца, оно обязательно сбудется. На своем жизненном пути я нередко убеждался в этом. Служение неимущим было моим сокровенным желанием, и оно неизменно приводило меня к бедным, помогало стать как бы одним из них, чтобы глубже понять их.

Хотя среди членов Индийского конгресса Наталя были и индийцы, рожденные в колонии, и индийцы-клерки, все же рабочие, зарабатывающие на жизнь неквалифицированным трудом, и законтрактованные рабочие оставались за его рамками. Конгресс еще не стал организацией, представляющей их интересы. Они попросту не могли позволить себе платить взносы и становиться членами Конгресса, а ведь только став для них защитой и опорой, Конгресс мог обратить их в своих сторонников. Возможность представилась неожиданно, когда ни Конгресс в целом, ни я сам не были к ней готовы. Я тогда проработал едва ли два или три месяца, а Конгресс все еще мог считаться новорожденной организацией, когда ко мне пришел тамил с двумя выбитыми передними зубами и окровавленным ртом, одетый в лохмотья и сжимающий в руке головной убор. Он дрожал всем телом и плакал. Его жестоко избил хозяин. Подробности о нем я узнал от своего помощника — тоже тамила по происхождению. Баласундарам — так звали моего гостя — работал по контракту у одного хорошо известного европейца, жителя Дурбана. Рассердившись, хозяин потерял контроль над собой и зверски избил своего рабочего, лишив пары зубов.