Между небом и тобой - Лоррен Фуше

Публика в восторге.

– Мы успешно прошли кастинг на роли расшатанных, поломанных, разбитых в осколки, и мы играем сразу набело: вся наша жизнь – один-единственный дубль. Зато награда, которая нам положена, выше каннской «Золотой пальмовой ветви». Наш Гран-при – внутренняя свобода!

Сара замолкает. В зале рукоплещут. Сначала аплодисменты и впрямь как плеск, но они растут, растут и обрушиваются штормовой волной. Овация – да, но не стоячая, потому что большинству просто не подняться на ноги. Лица сияют, зрители уже отбили ладони, мое сердце вот-вот разорвется от избытка чувств.

– Я соединила встык отрывки из фильмов, герои которых либо ходят с трудом, либо передвигаются в коляске, чтобы показать вам их сегодня вечером. Внимание… мотор!

В зале гаснет свет. Здоровые актеры на время съемок усаживались в инвалидные коляски. Джеймс Стюарт в фильме «Окно во двор». Том Круз – «Рожденный четвертого июля». Дэниэл Дэй-Льюис – «Моя левая нога». Гэри Синиз – «Форрест Гамп». Джон Сэвидж – «Охотник на оленей». Джек Николсон – «Полет над гнездом кукушки». Матье Амальрик – «Скафандр и бабочка». Дэнзел Вашингтон – «Власть страха». Фабьен Эро – «Всеми силами». Софи Марсо – «Прикованная к постели». Сэм Уортингтон – «Аватар». Франсуа Клюзе – «1+1». Всякий раз Сара выбирает самую волнующую, просто-таки бьющую под дых сцену. Апперкотом в солнечное сплетение, припасенным напоследок, оказывается эпизод из основанной на реальной истории картины «Пробуждение» – когда Робин Уильямс в роли врача-невролога возвращает к жизни после тридцати лет комы Роберта де Ниро и тот открывает для себя снова обычные человеческие чувства: страх, радость, дружбу, любовь.

Свет зажигается. Альфред Хичкок стал из авторов процитированных Сарой фильмов первым, кто отправил их в прошлое. Они ощущают во рту вкус конфет, которые когда-то продавались в антракте, у них звучит в ушах мелодия из рекламного ролика, в котором мальчишка швыряет шахтерскую кирку в мишень, попадает в самый центр, в цифру 1000, мишень переворачивается, а на обороте – телефон агентства, принадлежавшего автору ролика Жану Минеру[98]: Бальзак 0001…

– И последний мой подарок, – говорит Сара.

Опять гаснет свет, а на экране следуют один за другим отрывки из фильмов, сюжет которых строится вокруг Рождества.

Комедии чередуются с драмами. За «Дедом Морозом-отморозком» с актерами театра «Сплендид» идет «Рождественская елка» с Уильямом Холденом, Бурвилем и Вирной Лизи. Потом «Эта прекрасная жизнь» с твоим идолом Джеймсом Стюартом, следом – «Рождество в Александрии» со Стивеном Маккуином и Роджером Муром. За ним – «Белое Рождество» с Бингом Кросби и «Один дома», где в главной роли Маколей Калкин. И еще «Чудо на 34-й улице» на пару с «Рождественской историей», а напоследок – «Счастливого Рождества» с Дианой Крюгер, Гийомом Кане и Дэном Буном, фильм, основанный на реальном событии, которое вошло в историю как Рождественское перемирие. Действие разворачивается в окопах и берет за душу любого из зрителей, чьи деды пережили Первую мировую.

И снова в зале светло. Мужчины и женщины, привыкшие страдать в одиночестве за дверью своей палаты, делятся своими чувствами, своими воспоминаниями – как те, кто живет в общежитии.

– Я ходил с женой в кино на Бульварах…

– Когда я был мальчишкой, мы с друзьями пробирались в зал с черного хода.

– Это была всегдашняя мечта – сходить в кино…

– Единственное место, где можно было пообниматься в темноте…

– Муж сделал мне предложение во время сеанса.

– С тех пор как овдовела, не переношу фильмов про любовь.

– А я, с тех пор как состарился, – фильмов, в которых играют молодые красавцы.

– Но мы ведь тоже были молодыми и красивыми! – возражает человек в красно-черной рубашке.

Мой сосед, тот, что беспокоился, не упаду ли я, смеется. У него, как у меня, накинут на плечи свитер, такое редко увидишь, я не мог не заметить, да к тому же этот кашемировый свитер светло-зеленый – в тон глазам.

– Пора включать музыку!

Наша дочка уезжает в своей коляске со сцены, на смену ей выходит женщина с седыми, затянутыми в узел волосами. Она садится за пианино и играет песню Тино Росси о Пер-Ноэле, играет задорно, но волшебство кончилось, феи с золотыми волосами больше нет.

– Уберите старушенцию и верните сексушную блондиночку! – орет какой-то кретин в инвалидной коляске, изо рта у него воняет. – Ойёёй, как я бы с ней перепихнулся прямо в коляске!

– Имейте в виду, месье, что вы говорите о моей сестре, – кричит итальянец со свитером на плечах.

– Черт! Откуда мне было знать? Такая классная девчонка… очень даже для этого дела годится, че, не так?

– Вас в детстве не научили уважать женщин?

Кретин разворачивает свою коляску и покидает поле боя.

– Девушка на самом деле ваша сестра? – спрашиваю я у зеленоглазого.

Он мотает головой:

– Первый раз в жизни видел. Но у меня есть сестра, мы двойняшки. Если какой-нибудь болван посмеет отнестись к ней непочтительно, я был бы счастлив, окажись рядом чей-то брат, который намылит ему шею.

Киваю. Это мне понятно.

– Но я никогда не видел такой неотразимо прекрасной женщины, – шепчет итальянец. – Была б она не в больнице, пригласил бы ее на ужин.

– Она не лежит в больнице, – уточняю я, – она из волонтеров.

– Questa donna и stupenda, роскошная, изумительная женщина! – Молодой человек окончательно покорен нашей Сарой.

– Моя жена тоже была прекрасна, – вздыхает черно-красный инвалид.

– И моя была восхитительна, – откликаюсь я.

Мне приятно говорить о тебе с этими незнакомыми людьми. Чем лежать под землей Груа, лучше бы ты поиздевалась, как только ты умела, над несчастной индейкой, которая ничего плохого тебе не сделала, а я бы тебе помог…

– Меня зовут Эрик, – говорит клетчатый.

– А меня Жозеф.

Эрик представляет мне своего спутника:

– Это Федерико, мой сосед по площадке. Он живет в Венеции, но часто приезжает в Париж по работе. Тебя наверняка ждут, сынок, не задерживайся!

– Я еду к друзьям в Шату[99]. А вы сегодня лучше выглядите, чем две недели назад.

– Я упал с лестницы и сломал шейку бедра, – объясняет мне Эрик. – Упал и лежал в подъезде, в темноте, ждал, пока придет кто-нибудь из соседей. Первым пришел Федерико.