Между небом и тобой - Лоррен Фуше

– Так выпьем за твою жену!

Чокаемся. Пьем за его бывшую жену. Левый рукав комбинезона задирается, и Джульетта становится видна во всей красе.

– Настоящая татуировка?

Молча поднимаю правый рукав и показываю ему Федерико.

– Это больно?

– Не так, как от твоего предательства. Извини, не удержалась, сам подставился. Больно ли? Нет, до того как начать, вводят обезболивающее, наркоз. И потом, я же делала тату не в какой-нибудь грязной лавочке, а в тосканском салоне у калифорнийского мастера. Пока он наносил черный контур, я вообще ничего не чувствовала, когда добавил цвет… да, вот это было хуже. Видишь, тут красный шарф и полоски на тельняшке…

– На работе к этому нормально отнеслись?

– Я же в кино работаю, там у каждого второго. А ты унаследовал отцовский бизнес?

– Как и предвиделось. Одна живешь или с кем-то?

– У меня есть бойфренд. – Вру нагло и уверенно.

– Выпьем за его здоровье!

Пьем до дна, заказываем еще два бокала. Официант принимает нас за влюбленную парочку.

– Спасибо, что пришла, Сара.

– Было очень интересно – сможешь посмотреть мне в глаза или как.

– Я был мальчишкой, испугался.

– Думаешь, я не испугалась? Больше того – не была в ужасе? Да ведь вся моя жизнь рухнула. Я рассчитывала на тебя. Какое там! Тебе нужна была невеста с сертификатом соответствия, с гарантийным талоном, с двумя руками и двумя ногами, без проблем со здоровьем!

Официант приносит шампанское. Поднимаю свой бокал:

– За веселых детишек, которых мы с тобой не народили!

– Я не был счастлив без тебя. Ни единого дня не был счастлив. Женился на англичанке – только потому, что напоминала тебя. Жениться пришлось в Лондоне, она так захотела, жили мы в Париже, но сын родился в Англии, потому что моей жене важно было присутствие матери. Развелись тоже там – так было проще. Сына она у меня забрала, английские судьи сочли, что у нее больше прав на мальчика. Сын называет отчима daddy, а меня Патрисом. Мне хуже, чем тем, кто за решеткой: Джон стер меня из памяти, вычеркнул.

– Жалко ребенка, но для тебя это еще слабое наказание. С инвалидами так жестоко, как поступил ты, не поступают. Это тяжкий грех, и Всевышний наказывает здоровых, которые ставят подножки увечным.

Патрис вскакивает:

– Тебе стало лучше? Весь яд выплюнула? Шампанское за мой счет. Остановимся на этом.

Он берет со стола бумажку и собирается уходить, но я хватаю его за руку:

– Нет! На этот раз тебе не удастся слинять. Рано!

Он садится, залпом выпивает второй бокал. Я тоже.

– Ты так же хороша собой, как раньше, но изменилась.

– Да. Очерствела.

– Завидую.

Заказываем третью порцию. Я его знаю: сейчас он думает, что лучше было сразу заказать бутылку, обошлось бы дешевле.

– Когда ты предложила мне выпить по стаканчику, Сара, я понял, какое место ты мне отводишь. Ты изменилась, но рассуждаешь, как тогда. Твои близкие – первый круг общения, ты с ними обедаешь и ужинаешь, с подругами завтракаешь, а остальным, тем, кто на вторых ролях, подаешь милостыню в виде аперитива.

– Ты был в самом центре первого круга и вышел из него по собственной воле.

– Я был молод и глуп.

– Зрелость не добавила тебе ума.

Пьем. Не оставляем в бокалах ни капли.

– Ограничимся выпитым или хочешь продолжить? – спрашивает Патрис.

– А тебе уже хватит?

Он подзывает официанта, который, видимо, ждал этого момента, а потому с быстротой молнии выполняет заказ.

– Как дела у твоего брата?

– Он заполучил чудесную маленькую дочку от одной чудесной женщины с Труа, потом женился на дуре, и они произвели на свет довольно гнусную девчонку, но, надеюсь, со временем и эта получшает. А у тебя есть фотография Джона?

Патрис протягивает мне смартфон. Парень как две капли воды похож на отца, но весь в веснушках, и вид у него so british[108].

– Мы выпили за мою бывшую жену, выпили за твоего нынешнего бойфренда, выпили за наших несостоявшихся детей. Предложи следующий тост, Сара!

– За то, что мы больше вместе не пьем. Сегодня мы видимся в последний раз.

– Нет, лучше за наш последний вечер, – предлагает он. – Давай проведем его вместе, разойдемся красиво…

Я тешу себя мыслью о новой встрече с итальянцем-синефилом. Сегодня вечером! Не понимаю, почему Федерико не предложил мне зайти к нему, когда мы подъехали к его дому… Он холост, несвободных я за километр чую. И я ему нравлюсь, слепой бы заметил. Некоторых мужчин смущает то, что я не такая, как другие, некоторых, наоборот, возбуждает, но он не из их числа, извращенцев я тоже в момент разоблачаю. Тогда почему? Сгораю от любопытства. Как было неожиданно – говорить на своем языке! Когда мы с Сирианом были детьми и занимались в парусной школе Груа, у нас тоже был свой язык, и со стороны нас, наверное, можно было принять за сумасшедших, хотя мы просто с ума сойти как понимали друг друга. Когда он, например, спрашивал «квакнем?» или «мяукнем?» – я стягивала или травила шкоты, а когда я, к примеру, самым натуральным образом кукарекала, брат ставил парус круто под ветер… Мы были тогда настроены на одну волну.

Готовлюсь послать Патриса подальше, сказав, что у меня свидание с Федерико, но – в полном замешательстве, сама от себя такого не ожидала – слышу:

– Нет, я пью за нашу последнюю ночь.

Патрис удивлен не меньше меня, и я уточняю:

– Уйдешь завтра утром, и больше мы никогда не увидимся.

– Нашла способ меня наказать? Малость отдает садизмом, так?

– У меня золотое правило: ни с одним мужчиной не встречаюсь больше двух раз.

– А я имею право только на один?

Спокойно отставляю бокал:

– У нас есть прошлое.

– И ты никогда меня не простишь?

– Никогда.

Он колеблется. Воздух вокруг нас электризуется и приобретает свойства афродизиака.

– За нашу последнюю ночь, – говорит эта сволота, мой бывший, и опустошает четвертый бокал.

Пока он расплачивается, берусь за телефон и начинаю писать эсэмэску Федерико. Пальцы дрожат и попадают не на те буквы, приходится начинать снова и снова, это все из-за шампанского. А еще и автокорректировщик лезет исправлять и сажает черт-те какие ошибки. В конце концов палец соскальзывает невесть куда, и эсэмэска уходит до того, как я ее перечитала. Хотела написать: «Жаль, сегодня вечером не получится, застряла на собрании», а получилось: «Жаль, сегодня вечером не получится, застряла на свидании».