Окно - Амелия Бранскилл

– А можно конкретнее?

– Например, чтобы выпить, – пояснила я. – Или еще что.

– Еще что? – Сара улыбнулась мне, вскинув брови.

– Чисто гипотетически, – заверила я ее. – Можешь уже опустить брови.

– Ага, блин, гипотетически.

– Нет, правда, – сказала я. – Куда обычно люди ходят? Если они не могут или не хотят заняться чем-то таким дома?

– Не говори мне, что ты просто проводишь социологическое исследование привычек бёрдтонских подростков, непредвзятый опрос, чтобы составить представление о поведении местного населения.

– Можно и так сказать.

– Да уж, в твоем случае я не удивлюсь, если ты не врешь. Ну, много кто тусуется в карьере. Особенно если хочет выпить. Но туда ходят и затем, чтобы пообниматься в темноте или перепихнуться.

– Карьер? Это там была большая вечеринка, верно?

– Ага. Наверное. Как бы там ни было, есть три варианта на выбор: заднее сиденье машины, если есть машина, какое-то случайное место, которое оказалось доступным, когда им приспичило, или карьер.

– Думаю, уединиться там непросто.

Она улыбнулась:

– Ага, но люди ухитряются. – Она встала. – Ладно, скоро моя очередь, так что я пойду, пожелай мне удачи.

– Не думаю, что она тебе понадобится, – ответила я.

– Спасибо, – ответила она и прижала руку к сердцу, изображая королеву красоты. – Это так много для меня значит. – Потом она показала на мою сумку. – Тебе пришло сообщение.

Проследив за ее пальцем, я увидела, что сквозь тонкую ткань сумки пробивается свет экрана.

– Спасибо, – сказала я, но она уже спускалась к дорожкам.

Только расстегнув сумку, я вспомнила, что мой телефон на самом деле лежал рядом со мной на скамейке. Телефон в сумке вовсе не был моим. Это был телефон Анны. Я вытащила его и прочла сообщение: «Перестань мне звонить, девчонка». Я ошарашенно смотрела на экран. «Ты не знаешь, – подумала я. – Ты не знаешь, что Анна мертва».

Город Бёрдтон – далеко не бурлящий жизнью мегаполис, где постоянно что-то происходит. Жителей штрафуют за пьяную езду иногда кого-то арестовывают за магазинные кражи, и раз в пару лет кто-нибудь уходит на охоту в одиночку и либо теряется в лесу, либо случайно стреляет в себя и по результатам болезненного, но несмертельного ранения обретает какое-нибудь прозвище. Вот о каких новостях обычно говорят в Бёрдтоне. Поэтому смерть Анны привлекла всеобщее внимание, и житель Бёрдтона вряд ли мог остаться в неведении.

Если кто-то и не знает, что она умерла, этот человек либо провел в коме последние несколько месяцев, либо живет за пределами города.

Тон сообщения тоже показался мне странным. Резким, раздраженным, даже пренебрежительным. Этот мужчина явно не переживал из-за того, что она ему не писала все это время, и не имел ни малейшего желания возобновлять с ней общение.

Я понятия не имела, как вычислить человека, зная о нем только два факта: он не живет в Бёрдтоне и он козел. Так что я решила отправиться в карьер.

* * *

Карьер находится чуть больше чем в трех километрах от школы, если идти через лесок, минуя автомобильную стоянку. Именно по этому маршруту я и двинулась в понедельник после уроков, попросив Сару предупредить мистера Мэтьюса, что я ушла домой из-за плохого самочувствия.

Деревья в лесу уже начали понемногу зеленеть, солнечный свет пронизывал молодые листочки, бросая причудливый узор на асфальт. Я перешагивала через гнилые бревна и упавшие ветки, стараясь не топтать пробивающиеся тут и там полевые цветы.

На то, чтобы дойти до забора, у меня ушел примерно час. Там, на деревянной палке, глубоко вкопанной в землю, стоял знак, запрещавший входить на территорию. Рядом с решеткой с колючей проволокой была протянута древняя и драная заградительная лента. Когда-то давно кто-то явно хотел закрыть доступ в это место. Но теперь знак и лента выглядели плачевно и неубедительно, неподалеку решетка была прорезана, а плохо закрепленная секция забора погнулась, и внутрь, к центру карьера, можно было легко пролезть.

Как только я прошла за ограждение, моя нога зацепила пивную банку, которая покатилась, издавая гулкий звук. По пыльным камням карьера было разбросано множество бутылок, то и дело попадались окурки и обертки от еды. Я медленно спускалась к основанию карьера, пристально глядя под ноги. Я рассчитывала найти пуговицу от платья Анны или какой-то еще знак, что она была здесь в ту ночь. Но чем дальше я заходила, тем сильнее надеялась, что не найду ничего. Потому что это было отталкивающее, мрачное место. Сюда не станешь приводить человека, которым дорожишь, того, кто пишет о тебе стихи. Мне не хотелось думать, что Анна провела здесь последние часы своей жизни.

Не стоило ожидать ничего другого, говорила я себе. В тот день уже был поздний час, стемнело, и Анна отправилась на встречу с кем-то. Не важно, куда они пошли.

А потом я снова вспомнила, как мы пили пиво, передавая друг другу бутылку. Тогда мне на короткое мгновение показалось, словно мы вместе вступаем во что-то новое – обе становимся старше, а жизнь становится сложнее, чем раньше. И я задумалась: что, если я ошиблась? Может, хорошая сестра не должна была останавливать ее, а, наоборот, отправиться вместе с ней? Возможно, если бы меня тоже где-то ждал парень, в ту ночь мы с Анной просто тихо-тихо вышли бы через заднюю дверь.

По правде говоря, ей бы в голову не пришло предложить мне сбежать из дома в ту ночь. Она знала, что я не готова к таким приключениям, что я буду ее уговаривать остаться дома со мной. Вместо меня у нее была Лили – открытая ко всему новому, заменившая меня в роли ее лучшей подруги, с ней Анна могла поделиться всем. А я даже не заметила, в какой момент она отдалилась от меня. Возможно, сейчас я стала взрослее, но раньше я всегда отставала от Анны на пару шагов, словно гналась за призраком.

Я покачала головой, пытаясь отогнать эти мысли, и продолжила двигаться. «Нельзя плакать, – подумала я. – Не здесь, среди бутылок, оберток от презервативов и серых камней».

Я шагала вниз по склону, выискивая в огромном карьере крошечную пуговицу, пытаясь найти следы событий, которых могло и не быть. Пуговица в карьере – иголка в стоге сена. «Миссис Хайес или мои родители не одобрили бы такого поведения», – подумала я.

К моменту, когда я спустилась на дно карьера, я дважды чуть не упала, оцарапала руки, хватаясь за камни, и (в этом я была почти уверена) заработала огромный синяк на левой лодыжке. Но за все это время я не увидела ничего хоть сколько-нибудь полезного.