Окно - Амелия Бранскилл

– В воде? Нет, пожалуй. Можешь попробовать положить его в пакетик с рисом, чтобы он высох, – бывает, что помогает. Но, скорее всего, такой телефон уже превратился в кирпич. – Она улыбнулась. – Уронила в ванну? Лорен как-то раз угораздило, только не говори ей, что я тебе рассказала.

– Что-то вроде того.

Уронила в ванну. Или он пролежал в грязной воде в карьере неопределенное количество времени. Совершенно никакой разницы.

Она снова улыбнулась. В этот момент было сложно поверить, что это ее я видела на крыше такой грустной и сломленной. «Что с тобой случилось? – думала я. – Почему ты снова и снова спрашиваешь про телефон Анны?» Вопрос сорвался с языка, прежде чем я успела обдумать его и взвесить аргументы за и против:

– Ты ожидала, что я найду в телефоне Анны что-то конкретное?

– Ох, я… – Она замолчала и на мгновение отвернулась, так что я видела лишь ее затылок и очертания щеки. – Я пытаюсь кое-что понять. – Она снова посмотрела на меня и покраснела. – Я знаю, что она не… Я знаю, что случившееся с Анной – несчастный случай. Но когда я впервые об этом услышала, мне показалось буквально на мгновение… Я подумала, может, у нас с ней было что-то общее.

Я неотрывно смотрела на нее. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, на что она намекает.

– Ты подумала, что она спрыгнула?

– Это было глупо. Сначала полиция почти ничего не говорила о том, что случилось, и я… Наверное, я спроецировала свою ситуацию на нее. Я… у меня был тяжелый период. У меня и сейчас тяжелый период. А она начала проводить время с людьми, которые… как мне казалось… не знаю.

Я заметила, что она крепко сжимает свое плечо.

– Мона, что с тобой случилось?

– Не знаю, – ответила она. – То есть знаю, но на самом деле… я…

Я села, ожидая, что она скажет что-то еще, но она молчала, продолжая нервно сжимать плечо.

– Прости, – сказала я. – Не понимаю.

Она глубоко вздохнула:

– Прошлой весной была вечеринка. Мы с Брайаном всю неделю глупейшим образом ссорились по мелочам: с чьими друзьями проводить время, какое кино смотреть, стоит ли нам вообще идти на вечеринку или лучше заняться чем-то другим. Ничего масштабного, ничего такого уж серьезного. Потом, на вечеринке, Брайан хотел уйти пораньше, а я еще не была готова уходить. По-моему, у нас из-за этого случилась еще одна ссора. Точно не помню.

Она замолчала.

– Хочешь сказать, ты не помнишь, о чем вы спорили?

– Нет, я не помню вообще ничего. Вот в чем проблема. Я в общих чертах помню, что мы поспорили: я вышла из себя, он вышел из себя, а потом… – Она закрыла глаза. – Потом я очнулась одна прямо посреди футбольного поля в расстегнутой рубашке. – Она помолчала. – Меня сфотографировали в таком виде. Сняли на мой собственный телефон и оставили мне. Как напоминание. Как предупреждение.

– Сфотографировали? Думаешь, это был Брайан?

Мона покачала головой:

– Не знаю. Наверное, это и правда он – не знаю, с кем еще я стала бы садиться в машину, – ничего не могу вспомнить, сплошное белое пятно. Я попыталась расспросить пару человек, не видели ли они, как мы ушли вместе, но там все напились до беспамятства, так что никто не обратил внимания. Я даже не знаю, что происходило между последним моментом вечеринки, который я помню, и моментом, когда я очнулась на поле. Просто большой провал.

– Сочувствую. Это… – Я не знала, как выразить свое отношение. – Ты сообщила в полицию?

Мона рассмеялась, глухо и хрипло.

– Я пошла в полицию в то же утро в полной уверенности, что они захотят разобраться, что они мне поверят. Но вместо этого они обращались со мной как с сумасшедшей, как с пьяной шлюхой, которая что-то выдумывает. Они постоянно спрашивали меня, уверена ли я в своих словах, может, я просто напилась и заблудилась по дороге домой, а рубашку сняла, чтобы привлечь внимание или чтобы поразвлечься со своим парнем. А может, я просто пыталась устроить неприятности Брайану. Наверное, не стоило и ожидать ничего другого. В конце концов, папа Брайана – лучший друг начальника полиции. Никто не хочет ничего знать, никто не хочет разбираться.

Она отвела взгляд. Повисло долгое молчание. Другой человек знал бы, как его заполнить, смог бы сказать что-то, чтобы она почувствовала себя хоть немножко лучше.

– Знаешь, я не знаю, хотела ли я спрыгнуть на самом деле, – наконец произнесла она. – Мне просто хочется забыть ту ночь. Там, на крыше, хорошо – проходит минута за минутой, и мне кажется, что все по-прежнему и я могу делать вид, что я все еще та, кем когда-то себя считала: чирлидерша в отношениях с хорошим парнем, который никогда не сделает мне больно.

– Ты была в него влюблена?

Она наконец повернулась, чтобы посмотреть на меня.

– Да, по-настоящему, – сказала она. – И самое безумное, что какая-то часть меня до сих пор его любит. Я даже не могу спросить его о случившемся, потому что боюсь, что поверю во все, что он мне скажет. И тогда нас снова потянет друг к другу.

– Как магнитом, – тихо произнесла я, словно далекое эхо.

– Да, – ответила она. – Как магнитом.

В воскресенье я отправилась на пробежку раньше обычного и успела трижды обогнуть парк до того, как появился Ник. Когда он подошел, я даже не притормозила, только кивнула, и ему пришлось меня догонять.

После разговора с Моной мне хотелось лишь одного – бежать. Бежать, бежать и бежать не останавливаясь, пока детали пазла не сложатся вместе. Моне подсыпали наркотик, она подверглась насилию и теперь явно предполагала, что Анна пережила похожую травму, оказалась в похожем отчаянном положении. Хотя я очень надеялась, что Мона ошибалась, я неизбежно задумывалась, была ли какая-то связь между смертью Анны и тем, что рассказала Мона. Я пыталась понять, почему номер Анны оказался в телефоне Брайана. Потому что они вместе делали лабораторные? Потому что они были друзьями? Или все-таки потому, что их объединяло нечто иное?.. Все сходится, подумала я. В сообщении Лили было так и сказано: «Мальчики, может, заглянут к нам перед выходом». Чарли и Брайан, где один, там и другой. Один для Лили, один для Анны.

Ник несколько раз замедлял бег, но я не обращала на него внимания, пока он наконец не остановился, покачав головой. Только тогда остановилась и я.

Несколько минут мы посидели молча, шумно вдыхая теплый воздух.

– Однажды дело кончится тем, что ты заведешь нас в соседний город, – сказал он.