Сюрприз под занавес - Галина Гордиенко

Уж она-то точно!

А рыжий?

Да нет, она все выдумала!

Петя по-прежнему поддерживал Машу под локоток, и рука его становилась жестче, когда они переходили дорогу.

Маша в тяжком сомнении морщила лоб: проклятая дедукция! Само-то слово она наконец запомнила, но вот способность к анализу…

Есть ли она у нее?

Невский проспект казался уставшей Маше бесконечным, а собственный интеллект пугающе низким, что обижало до слез. Маша Епифанцева не любила сомневаться в себе.

Так что, увидев впереди дом Софьи Ильиничны, она почти полностью реабилитировала Ягудина.

Почему нет?

Рыжий и ушастый, кажется, искренне считал — полка упала сама. Просто расшаталась от времени. И про мясорубку этот задохлик знать не знал, не обратил на нее внимания, что естественно — свалка.

Маша хмыкнула: только про пирожки и болтал! Неужто их Томка, действительно слопала — все пятьдесят! — а потом свалила на Динку?

Ну сильна!

И Маша твердо решила заняться вторым парнем. Смуглым. Уж он-то поинтереснее рыжего. Смуглый, зеленоглазый и… опасный!

Дверь открыла не Вера Антоновна и не кто-нибудь из взрослых, а маленькая Динка. И ее хорошенькая мордашка вдруг показалась Маше непривычно серьезной. Даже мрачной.

Маша побледнела: неужели…

Нет! Не может быть!

Она оттолкнула Ягудина — он почему-то не особенно удивился такой странной замене — и прошептала:

—Что случилось?

Если честно, Маша боялась услышать ответ. Она была почти уверена: неведомый убийца наконец-то сделал свое черное дело. Пока Маша как дурочка пыталась раскрутить этого жалкого типа — вот уж кто точно ни на что серьезное не способен, где только раньше находились ее глаза?! — душегуб времени даром не терял.

Боже ж ты мой, кто жертва?

Машу покачнуло, она едва успела ухватиться за косяк: Томка?! Или… или все же Вера Антоновна? Раз не она открыла дверь, а тетка ответственная, своими обязанностями вряд ли манкирует…

Последняя мысль принесла облегчение. Маша, оправдывая себя, виновато подумала: «Она уже старая, а глупая Томка еще и раза замуж не сбегала…»

Маша вскрикнула, когда Петр сочувственно спросил в спину:

—Каблук подвернулся?

И прошипела, буквально ненавидя себя за неконтролируемый страх:

—Точно. Каблук.

Переступила порог и ужаснулась: тишина в огромной квартире прямо-таки могильная. Ни звука. Даже вода на кухне не капала. И холодильника не слышно. Хотя да, эти новые холодильники сейчас не шумят.

Кто же, кто?!

С другой стороны, почему нет милиции? Здесь должны суетиться, снимать показания, отпечатки пальцев и все такое… Правда, если смерть сочли естественной…

Маша изо всех сил встряхнула Динку за плечи и процедила сквозь зубы:

—Что случилось, а?

Петя протиснулся мимо и с улыбкой бросил:

—А что могло случиться? За четыре с небольшим часа? — Он подмигнул девочке. — Разве только Дина нарисовала еще одну картинку. Или парочку наклеила на картон. Кстати, милая барышня, вы не весь клей перенесли на себя и стол?

Динка его шутке не улыбнулась, что заставило впечатлительную Машу схватиться за сердце: она права — убийство. Ведь обычно Лелькина дочь вставала с улыбкой и засыпала с ней. А тут за десять минут ни разу не хихикнула!

Динка положила протянутый Петром зонт на столик и серьезно сказала:

—Нет. Я все сделала, как ты показывал. — И неохотно признала: — Только у тебя лучше получилось.

—Я рад.

—Да что получилось-то?! — прорыдала Маша, почти похоронившая к этому моменту и Тамару, и несчастную Веру Антоновну.

Динка с Петей обернулись к ней и хором удивились:

—Как что — картины.

—Какие картины?!

—Динины.

—Мои!

—При чем тут Динкины картины?! Я с вами с ума сойду!

Динка с Петром переглянулись, и девочка важно сказала:

—Петя утром учил меня клеить. Акварели на картон. У него очень красиво получалось. И аккуратно.

—Но зачем?!

—Как — зачем? — возмущенно уставилась на Машу девочка.— Чтобы подарить Софи!

Маша сбросила босоножки и равнодушно проследила, как дорогая модельная обувь разлетелась в разные стороны. Потом топнула босой ногой и простонала:

—Что вы несете? Каким таким утром? Мы с самого утра с Петей ушли! Или это было вчера?

—Сегодня,— успокоила Динка. И ткнула в Машу пальцем. — Когда ты в ванной была. — Она обвиняюще воскликнула: — Ты очень долго моешься!

Маша сообразила — вопросы нужно задавать прямо. Иначе она до вечера будет выслушивать всякую ерунду насчет Динкиных акварелей, ее любимого кота, зубастой сардельки на лапках — кстати, где Крыс? Обычно он несется на звонок впереди всех, а уж лает так, будто за дверьми вся российская мафия в полном составе пришла просить на чай!

А может, это его кокнули? Ну, по ошибке? Или храбрый Крыс сам принял смерть, защищая любимую хозяйку? Прикрыл ее от ножа, допустим, Маша где-то о таком читала…

Пройти в квартиру Маша почему-то боялась. Расспрашивать Динку казалось много безопаснее, чем кого-нибудь из взрослых.

Маша сморгнула слезы: по крайней мере, состояние неопределенности продлится подольше. И дуреха Томка пока жива, ведь роковых слов не произнесено.

Маша прислушалась к гулкой тишине и поняла: тянуть дальше нельзя. Иначе она просто свихнется!

Она подтащила Динку поближе и быстрой скороговоркой спросила:

—Кто умер?

—Не знаю, — изумленно протянула Динка.— А что, кто-то умер?

—Да что с вами, Машенька? — обеспокоено воскликнул Ягудин.

—Ни-че-го,— по слогам продекламировала Маша. И отчеканила: — Просто я хочу знать, почему в доме такая мертвая тишина, и почему дверь нам открыла не Вера Антоновна, а Динка!

Петя сочувственно улыбнулся. Только что не покрутил пальцем у виска. Маша швырнула любимую сумочку на пол и рявкнула:

—Что здесь случилось? Ведь что-то случилось?!

Петя пожал плечами, явно прикидывая — отправлять Машу в больницу прямо сейчас или немного подождать.

Видимо, решил ждать. Потому что вздохнул, поднял Машину сумочку и аккуратно пристроил на столик.

Динка пожевала кончик пепельной косички и печально сказала:

—Ничего не случилось. Только картины пропали.

—О Боже, — выдохнула Маша, падая на стул. — И все живы?!