Маньяк между строк - Татьяна Шахматова

Идея пригласить филологов в «Гранд Ставро» для консультации сама по себе была неплохой. В отеле имелся приличный конференц-зал с компьютерами и шустрым вайфаем. Стоимость номеров с лихвой компенсировала неограниченный чай-кофе и даже легкие снеки. Имелись кресла для релаксации гостей и зимний сад в стеклянной галерее с фонтаном. В общем, неприятный объект исследования в виде жалобной документации Ставроподольска вполне мог быть компенсирован приятными условиями работы. Но благим намерениям Виктории по обустройству рабочего места для себя и коллег на сей раз не суждено было осуществиться.

– Как это у вас документация не в цифре? – удивилась тетка, когда в Следственном комитете ей сообщили о том, что компьютерный зал в «Гранд Ставро» на двадцать посадочных мест – это хорошо, но не нужно.

– Документация у нас в букве и в бумаге, как и положено, – отрапортовал муж Веры Ухтомской, который, как выяснилось, непосредственно координировал следственную группу, занимающуюся делом Правдоруба.

Виктория застонала и в ажитации прошлась по крохотному кабинету следователя, пытаясь возражать:

– Архивы уже повсеместно оцифровывают…

– Ну у нас тут не первая и не вторая столица и даже не третьестолицк. Медленно до нас инновации идут. Ползком пробираются, – непонятно чему радовался Савелий Семенович.

– Понятно, система информатизации всецело материализована только в актах сдачи-приемки, – устало проговорила Виктория, на что Савелий Семенович лишь сделал задумчивое умное лицо, какое бывает у игуаны в минуты покоя и сытости.

– Что же прикажете делать? – поинтересовалась Виктория.

– Вера говорит, что руководство университета не против, если мы будем свозить документацию в университетский спортивный комплекс, там как раз недавно отремонтировали спортзал для проведения чемпионата по баскетболу.

– Спортза-а-ал? – ужаснулись мы с Викой.

– Именно, «Газели» для перевозки документации мы уже заказали, а департамент ЖКХ сообщил, что их жалоб за последний год хватит, чтобы укомплектовать полный мусоровоз. Просят после анализа погрузить обратно и отправить на сорок первый километр, там у нас городская свалка.

Виктория закатила глаза.

– Издеваетесь, да?

– Нет, Виктория Александровна, все уже готово для работы, – с совершенно непроницаемым лицом сообщил Савелий Семенович, чем доказал, что от начальства за вчерашнюю стычку с участием его жены получил прилично, с машинами намучился и теперь по мелочи мстил. – Читайте, чувствуйте себя как дома, пока мы тут со следователями из Москвы будем проводить следственные действия.

Тетка предпочла не заметить ни тона, ни подколки.

– Из Москвы? – только переспросила она.

– Да, благодаря вашей активной гражданской позиции у нас теперь все на ушах стоят, проверок еще дожидаемся.

– У вас тут вообще-то серийный убийца, – парировала Виктория. – Радуйтесь, что помощь так быстро выслали. Если бы не моя позиция, еще неизвестно, что у вас тут началось бы. Зомби-апокалипсис.

Ухтомский снова сделал уже знакомое игуанское лицо и больше в перепалку не вступал.

Как бы то ни было, проблема выскочила, откуда не ждали. Конечно, мы предполагали большой объем чтения, но представить себе, что жители Ставроподольска настолько недовольны своей администрацией, городскими службами и жизнью вообще, не могли. Сейчас же, попытавшись прикинуть, сколько времени, а главное, людей потребуется для того, чтобы вычитать хотя бы этот злосчастный мусоровоз документации, я понял, что шестерых человек, включая Веру, меня и Викторию, будет явно недостаточно.

Удивительно, как до всех этих систем электронных поисков работали лингвисты прошлого. Например, Алексей Александрович Шахматов держал в памяти несколько десятков летописных сводов одновременно, когда доказывал подлинность «Повести временных лет». А когда думаешь о том, что помимо летописей ему, жителю послереволюционного Ленинграда, приходилось держать в голове еще и задачи вроде «где найти дров, чтобы не замерзнуть следующей ночью», то и вовсе становится стыдно за нас нынешних, со всеми нашими «гранд отелями», компьютерами в карманах и бесконечными кофе-брейками.

Вместе с Верой в конференц-зал «Гранд Ставро» явились три дамы. Все были ровесницами Ухтомской, плюс-минус пара лет, как выяснилось, все они учились на местном филфаке. Студенческо-аспирантское братство. Одной из прибывших оказалась уже известная по рассказу Веры высокая, склонная к полноте блондинка Екатерина Дрын, безуспешно пытающаяся выйти замуж последние десять лет. Вторая – маленькая худышка с мелкими чертами лица, похожая на мышку, – Ольга Разбежкина; третья – Валентина Косотырикова.

– Правнучка той самой знаменитой медсестры, Героя Советского Союза, которая вынесла с полей Второй мировой больше четырехсот раненых бойцов, – шепнула мне на ухо Вера, пока дамы осматривались и рассаживались.

Заслуги бабушки были несомненны, но лучше бы Вера что-то сказала о научных заслугах самой Косотыриковой. Быстренько заглянув на сайт электронной системы e-library, я обнаружил, что ни за кем из дам, кроме самой Веры, каких-то значимых публикаций не числилось, заветный индекс Хирша, столь лелеемый научной общественностью, а тем паче университетским руководством, у всех подруг Веры был равен единице.

Представившись, Виктория была вынуждена сообщить, что стратегия поменялась и теперь, судя по всему, работать придется не в столь комфортных условиях.

– Да уж, тут у вас хоромы, – откликнулась Екатерина Дрын. – Просто даже из любопытства стоило заглянуть.

Пока Виктория рассказывала о том, какие именно письма интересуют следствие, дамы глазели по сторонам, успели дважды сделать перерыв на кофе и слушали, откровенно говоря, не слишком внимательно.

– Мы можем разместиться за компьютерами, чтобы посмотреть конкретные примеры, – предложила Виктория.

Дамы переглянулись, словно советуясь, стоит ли, но все-таки переместились за столы.

Для письменной речи человека с интересующим нас расстройством мышления свойственны некоторые черты, которые Виктория не замедлила перечислить, приводя примеры из дневника Шляпника и из писем, которые идентифицировали как письма Правдоруба.

– Расстройство ассоциаций, – начала перечислять Вика. – Обратите внимание на первый отрывок…

Дамы склонились к экранам компьютеров.

13. 04. 1996

«После лабораторной мы с Вадимом пошли в столовую. Там были Лена с Изольдой. Изольда меня ненавидит после того, как мы с Ленкой объявили о свадьбе. Она регулярно носит теперь красное, это верный признак. Красный – цвет мести». (Из дневника Алексея Шляпника)