Где болит? Что интерн делал дальше - Макс Пембертон

Алкоголь – самый распространенный наркотик в Великобритании, и с ним связано наибольшее число злоупотреблений. Их последствия можно наглядно лицезреть в пунктах скорой помощи, куда привозят пьяных пациентов на любой вкус и цвет: от бездомных, которые пьют, чтобы расцветить свою унылую жизнь, до развеселых тинейджеров в сопровождении парочки хихикающих друзей, неустанно строчащих кому-то смс. Сюда попадают как те, кто перепил случайно, так и закоренелые алкоголики, глушащие спиртное с утра до ночи и с ночи до утра. Здесь может оказаться дамочка, мучающаяся похмельем, и бизнесмен, который упал на улице и разбил голову о камень, а теперь постепенно приходящий в себя после вчерашнего. Пьянчуга с окровавленным лицом и пожилая леди, злоупотребившая джином. Пока принимаешь пациентов, кажется, что в городе прямо-таки пьяная пандемия, хотя в действительности это, конечно, не так.

Работая в скорой помощи, начинаешь понимать, что ничего не изменится, пока человек не возьмет на себя ответственность за свои действия. Меня поражает, сколько общественных ресурсов отвлекают на себя алкоголики. Наркоманы и бездомные, конечно, во многом зависят от социальных служб, но алкоголики – куда более тяжелая проблема. И ведь не алкоголь разбивает машины, нападает на людей или швыряет кирпичами в окно. Это люди, которые решают напиться и вот так вот себя вести. Пьяные хулиганы не изменятся, пока на них целиком и полностью не ляжет ответственность за их поведение.

Тем временем в отделении Таня вручила мистеру Джейкобсу швабру и проинструктировала, как ей пользоваться. Определенно, от этого он начал трезветь.

– Вы же шутите, правда? – рассмеялся я.

Миссис Грин покрылась пепельной бледностью.

– Нет, я серьезно.

Улыбка сползла у меня с лица. Я уставился на нее, не веря своим ушам.

Миссис Грин было за пятьдесят. Она работала в местном доме инвалидов, вырастила двух детей и была замужем. Прошлой ночью она попыталась покончить с собой. В жизнерадостном мире психиатрии такое случается регулярно, но поразило меня то, что она, испугавшись, уговорила кого-то другого ей помочь. За 20 фунтов некто вколол ей летальную дозу героина. К сожалению – или к счастью, – героин, который продали миссис Грин, содержал такое количество примесей, что действие его сильно ослабилось, и укол ее не убил. Она в бессознательном состоянии несколько часов пролежала на улице, пока прохожий ее не заметил и не вызвал скорую помощь. После случая с Флорой я боялся даже думать о том, с чем ловкий продавец мог смешать героин, однако в любом случае ей эти примеси не нанесли вреда – в каком-то смысле следовало порадоваться, что чья-то небрежность дала в результате столь положительный эффект.

Чего я никак не мог понять, так это того, как мог человек согласиться, по сути, на убийство за каких-то 20 фунтов. Что, в наши дни жизнь действительно столько стоит?

– В придачу я отдала ему свои часы, и знаете, что самое неприятное? – спросила она.

– Что же? – ответил я, пытаясь себе представить, что может быть хуже, чем обнаружить, что цена твоей жизни – 20 фунтов да поношенные Argos.

– Когда я очнулась в скорой, то поняла, что он еще и сережки с меня снял. Господи, они-то ему зачем понадобились?

Миссис Грин рассказала, что у нее выдался нелегкий день. Она решила покончить с собой, ну или, точнее, заплатить кое-кому, чтобы он за нее это сделал, потому что в то утро ей прислали выписку по кредитной карте.

– Мне никогда не выплатить такой суммы – это я сразу поняла. Тут муж тоже ее увидел и стал на меня кричать. Я почувствовала себя полным ничтожеством.

Сумма долга по кредитке, накопившаяся за последнюю пару лет, превышала ее зарплату почти в восемь раз.

В том, что миссис Грин оказалась в подобной ситуации, можно было обвинить множество людей, включая ее саму. Кредиты, точно так же, как и наркотики, сулят немедленное удовольствие, которое так и манит людей наподобие миссис Грин. Что хорошего было в ее жизни? У мужа рассеянный склероз, живут в крошечной муниципальной квартире, зарплата – кот наплакал. Она потратила эти деньги, покупая вещи, которые не могла себе позволить, просто чтобы почувствовать себя немного лучше. В нашем обществе, чтобы быть кем-то, надо потреблять. Счастье стоит на полке в магазине за углом – естественно, с ценником.

На утро, под конец дежурства, я выписал миссис Грин: результаты ее анализов были в норме. Когда я пришел в палату, вокруг ее постели стояли муж и двое детей: они говорили, как сильно ее любят и что ей ни о чем не надо тревожиться. Все-таки есть на свете вещи, которые за деньги и правда не купишь.

Глава 10

Ночь оказалась по-настоящему кровавой. Мы оба даже не знали, что происходило с другим, пока все не осталось позади и мы не уселись за кухонным столом, чтобы обменяться своими историями, потрясенные и растерянные. И Руби, и мне – пускай и по-разному – в тот вечер очень сильно повезло.

Все началось с того, что мы договорились встретиться с Льюисом и Суприей. Руби была на работе, но обещала присоединиться к нам позже. Мы отправились поужинать в ресторан под тем предлогом, что еще не отмечали день рождения Суприи, хотя он давно миновал и мы переносили празднование столько раз, что как-то о нем забыли. Суприя была страшно загружена на новой работе в онкологии, составлявшей часть ее подготовки по общей медицине. Она поставила себе цель стать консультантом в университетском госпитале и заниматься помимо лечения пациентов еще и научными исследованиями. Особенно ее интересовали почки. Никто из нас ее увлечения не разделял: забавный маленький орган в форме фасолины постоянно грозил нам опасностью как в период учебы, когда внезапно выяснялось, что он может влиять практически на любые процессы в организме, так и теперь, на работе, из-за своей неприятной привычки отказывать в самый неподходящий момент.

– Почки меня интересуют только смешанными с говядиной и запеченными в пироге, – заявил Льюис.

Суприя фыркнула.

– Да они же великолепны! Возьмем, например, их роль в ренин-ангиотензиновой системе…

– Нет! – воскликнули мы хором.

– Первое правило сегодняшнего вечера: не говорить о почках, – сказал Льюис, складывая руки на груди.

– Можно подумать, твои разговоры интересней, – обиделась Суприя. – Почки хотя бы есть у каждого человека, а ты вечно рассуждаешь о всяких вещах, про которые никто и слыхом не слыхивал.

Это была правда. Хотя Льюис в данный момент работал в педиатрии в рамках подготовки к практике семейного врача и подумывал также о карьере в спортивной медицине, у него имелась ставшая притчей во языцех склонность копаться в разных синдромах, которые состоят из целого комплекса проявлений и получают название по фамилии впервые их описавшего врача. Синдромы эти – штука крайне причудливая и встречающаяся очень и очень редко. В клинической практике знакомство с ними ничем не поможет, зато на экзамене гарантирует высокую оценку, которую можно с гордостью занести в свой актив. Я уверен, что именно поэтому Льюис в университете так преуспевал: рассказывал экзаменаторам про синдромы, о которых даже им слышать не приходилось.