Где болит? Что интерн делал дальше - Макс Пембертон

– Давай, рассказывай дальше! – поторопили мы ее, ерзая на своих стульях.

Проходя по отделению скорой помощи, Руби услышала сигнал тревоги. «Реанимационная бригада, готовность две минуты. Колотые ранения грудной клетки», – выкрикнула медсестра. Руби как раз остановилась поболтать с одним из социальных работников и видела, как члены реанимационной бригады сбегаются ко входу в отделение, куда уже подъезжала карета. Внезапно она осознала, что хирурга-травматолога среди них нет.

Реанимационная бригада в травматологическом отделении состоит из специалистов разных профилей, включая анестезиологов, операционных медсестер, врачей и хирургов.

– Где хирург? – спросила Руби у старшей сестры.

Все завертели головами. В этот момент Руби вспомнила, что дежурный хирург-травматолог все еще в операционной, занят на срочной операции.

– Если у нас колотая рана груди, нужен хирург-травматолог, обязательно. Придется ставить двусторонний дренаж, – сказала она.

– Хирург здесь, – ответила медсестра, указывая на помертвевшего от ужаса интерна, кое-как натягивавшего стерильные перчатки.

– Он не хирург. Это интерн. Ты умеешь ставить дренаж в грудную клетку? – спросила Руби, поворачиваясь к нему.

Он поглядел на нее и покачал головой; тем временем на каталке в отделение уже ввозили раненого юношу. За каталкой бежали полицейские и врачи, доставившие его в больницу.

– Скорей! – закричал один из них, толкая каталку к реанимационным палатам. – Мы его теряем!

– Множественные колотые раны груди и спины, – выкрикнул другой членам реанимационной бригады, уже приступившим к работе.

Мгновение Руби, колеблясь, постояла на пороге, потом сделала глубокий вдох, бросила на пол свой рюкзак и кинулась на помощь. Анестезиолог занимался дыхательными путями, она же схватила скальпель, готовясь ставить первый дренаж.

– Сюда! – позвала она интерна, прятавшегося за чьей-то спиной. – Смотри, что я буду делать, и повторяй с другой стороны. Я тебе помогу.

Юношу ранили ножом в грудь, отчего у него развилось легочное кровотечение, так называемый гемоторакс, затруднявший дыхание. Через дренаж кровь должна выйти наружу и впустить воздух в легкие.

– Пульс пропадает, – сказала медсестра.

– Капельницу, быстро! – крикнул анестезиолог.

Внезапно все замерли.

– Сердце остановилось! – выдохнула медсестра.

Юноша потерял столько крови, что его сердце перестало биться; он умирал. Кто-то уже давил ему на грудную клетку.

– Нет! – воскликнула Руби, глядя на анестезиолога. – Где-то есть кровотечение. Сердце не заведется, пока мы не найдем источник.

– Но у нас нет времени вызывать кардиохирурга, – ответил анестезиолог.

Она обернулась к врачу-травматологу.

– Он умрет, если мы ничего не предпримем. Нужна срочная торакотомия и зажим.

Сестры ответили, что никогда не слышали о такой операции.

Руби сглотнула.

– Ладно, я сама сделаю, – сказала она, – дайте мне пилу.

У нее в руке по-прежнему был скальпель, которым она проделывала отверстия для дренажа; им же она сделала разрез через грудную клетку.

– Боже мой! – пробормотал интерн, наблюдая за ее руками.

Руби приподняла кожу и начала резать мышечную ткань, закрывающую место присоединения ребер к грудине.

Вбежала запыхавшаяся медсестра и в панике сообщила, что пилу найти не удалось.

На мгновение Руби задумалась.

– Тогда давайте ножницы.

– Что? – переспросила та.

– Ножницы! Дайте мне ножницы! – повторила Руби.

Сестра бросилась прочь и через пару секунд вернулась с ножницами.

– Они смотрели на меня, как на сумасшедшую. И анестезиолог этот мне никогда не нравился. Брюки ему вечно коротки. Все-таки я с подозрением отношусь к людям, которые ходят в штанах не по размеру, – сказала Руби, пока Льюис подливал себе в бокал вина.

– Да продолжай ты! – воскликнула Флора, которая, казалось, вот-вот взорвется. – Что дальше-то было?

В отсутствие пилы Руби пришлось импровизировать; ценой немалых усилий ей удалось ножницами прорезать твердую хрящевую ткань, скрепляющую ребра и грудину. Вся бригада громко ахнула, когда она подняла грудную клетку юноши и отогнула ее к голове, обнажив легкие и сердце. Сердце утопало практически в двух литрах крови. Руби попыталась разобраться в этой мешанине, но поскольку сердце не билось и, соответственно, кровь не качало, найти источник кровотечения ей не удалось. Она рассудила, что кровопотеря такого масштаба может происходить только из двух мест: из сердца или из легкого. Левой рукой она отыскала корень легких и крепко его сжала. Другой рукой захватила сердце и сжала тоже. Тишина. И тут сердце юноши забилось снова.

– Есть пульс! – выкрикнула медсестра.

– Быстро! Давайте капельницу и начинаем переливание крови, – заспешил кто-то еще.

– Вызывайте кардиохирурга!

Точно сказать, где все-таки рана, Руби не могла, и поэтому продолжала сжимать и легкие, и сердце, чтобы они находились под давлением. Единственное, что она знала наверняка, – юноша умрет, стоит ей убрать руки. Сердце тут же остановится опять. Поэтому она так и простояла там целый час.

– Я была такая голодная, – рассказывала Руби, – что под конец попросила того интерна достать у меня из рюкзака Nuts и скормить мне. Конечно, это было немного унизительно, но зато он обрадовался, что может помочь.

По нашим подсчетам как раз в этот момент мы с Льюисом, Флорой и Суприей сидели в баре, гадая, куда Руби запропастилась.

– Телефон тоже был в рюкзаке, но я не слышала звонков и на сообщения тоже не могла отвечать. Я понимала, что вы, наверное, волнуетесь, но у меня руки были заняты, и никак не получилось бы ответить, чтобы тот парень не умер.

Это было одно из лучших оправданий пропущенным звонкам, какие мне доводилось слышать. Наконец прибыл кардиохирург из другого госпиталя, и парня перевезли в операционную – причем всю дорогу Руби продолжала держать его легкие и сердце у себя в руках.

– То есть его жизнь в буквальном смысле была в твоих руках, правда? – восхищенно заметила Флора.

– Вообще я думала, что еще успею к вам в бар, – беззаботно ответила Руби, но пришлось переговорить с полицией. Они считают, это покушение на убийство. Парню нанесли двенадцать ножевых ран: в грудь, в спину и в лицо. Удивительно, как он не умер на месте. Нападала целая банда, а он был один, ну, точнее, с приятельницей. Кошмар, да?

Мы молча покачали головами, выражая свое глубокое возмущение.

– А почему они вообще к нему привязались? – спросила Флора.

– Он выходил из гей-бара, – ответила Руби.