Заслужить смерть - Ольга Булгакова

— Кто это? — прошептала девушка.

— Это хранитель, защитник. Не бойся его, именно он привел меня к тебе, когда ты попала в силок. Οн побудет здесь, чтобы тебе не было одиноко. Я удивлен, что ты видишь призрака, хоть твоя магия и заблокирована.

Алима неловко усмехнулась:

— Видимо, все заблокировать не под силу и ошейнику.

— И это замечательно. Не волнуйся, волк не войдет к тебе, просто побудет снаружи. Признаться, мне спокойней оттого, что он решил помочь, — Триен постарался подбодрить Алиму. — Возможно, появится еще и сова, хотя она редко прилетает.

Девушка глянула на ветви ближайшего дерева, зябко повела плечами. И за это сложно было ее винить. Не каждый день можно увидеть настолько сильных призраков животных. Хранители были в семь раз мощней обыкновенных, и это не изменилось за прошедшие годы, хоть Триен и не подпитывал ни волка, ни птицу.

Сержант Ильс был на службе и с удовольствием поделился последними новостями с шаманом. Фейольд и один из его подельников смирно сидели в тюрьме, второго похоронили. Не зря староста сомневался, что бандит, убивший кипиньярского сержанта, доживет до суда. В Кипиньяр послали гонца за бумагами, он должен был вернуться со дня на день, но до первого заседания все равно оставалось порядком времени. Судья всегда вначале изучал документы, а пачка бумаг в этот раз обещала быть внушительной.

Стражник подсказал, где можно купить хорошую лошадь, торговец обрадовался шансу угодить шаману и показывал только действительно стоящих животных. Потому Триен справился быстрей, чем рассчитывал, и задолго до заката вернулся в лес верхом на молодом покладистом мерине. К седлу были приторочены сумки с едой и новой одеждой для Алимы. Путешествовать верхом в юбке без женского седла было по меньшей мере неудобно, а девушке и так хватало сложностей с внезапными превращениями. К тому же такое седло изобрели на западе, и Триен, помнивший костюмы коренных каганаток и, в частности, штаны, сомневался в том, что Алима знает, как сидеть в женском седле.

Догадка оказалась верной. Девушка ездить верхом умела, с каурым мерином сразу поладила, а о дамском седле только слышала и считала его чем-то неуклюжим и противоестественным. Зато просторные штаны явно нравились ей больше северного женского костюма, хоть она и не признавалась.

Когда Триен вернулся, волк ушел, будто сдал вахту. Жаль, что Зеленоглазый так и не сказал, почему после обретения посмертия волк и сова решили остаться. Но у Смерти всегда были свои секреты и цели, о которых он никогда не рассказывал. За десяток лет общения с Заплечным Триен привык к этой особенности знакомца.

Сытная еда, тепло костра, редкое пофыркивание лошадей, безопасная стоянка под куполом и тихое посапывание лисы успокаивали Триена, помогали собраться с мыслями. И было очень кстати, что Алима перекинулась. Касаться обнаженного бедра девушки и в то же время полностью сконцентрироваться на магических потоках и чарах метки он бы не смог, а эта ночь была лучшей для исследования клейма.

Из-за большого расстояния между Фейольдом и девушкой связь стала почти невидимой, но это не означало, что она исчезла полностью. Теперь же, в часе пешего пути от Наскоса, эти нити окрепли. Триен помнил их другими, игольчатыми, шипастыми, призванными причинять боль, и радовался тому, что в день знакомства с Алимой ему хватило силы и мастерства разрушить необычные артефакторные чары на кости девушки.

Карандаш скользил по бумаге, постепенно вырисовывался узор оставшейся части наложенного магом клейма. Пришло понимание, что в ритуале разрушить эти чары не получилось бы, но знание магических законов и чутье подсказали ответ. Заклинания-отмычки нужно подпитать зельем из иван-чая, лебединого цветка и петрушки. Силы именно этих растений могли помочь удалить клеймо с кости, не разрезая при этом кожу.

Ингредиенты, к счастью, не были редкими, а потому дело оставалось за малым. Всего лишь найти, сварить, зачаровать и дать настояться несколько дней. И тогда можно будет избавить Алиму от метки, обезопасить. Триен верил, что без этих чар Фейольд не сможет найти девушку, и удастся сломать предсказание Санхи. Она ведь сказала, что Алима связана с магом до смерти.

Где-то недалеко ухнула сова. Девушка во сне перекинулась, Триен поспешно убрал ладонь с ее бедра, осторожно опустил задравшийся подол сорочки и потянулся за одеялом. Бережно накрыв Алиму и пробормотав возвращающую способность говорить формулу, хотел встать и уйти на приготовленную постель, но девушка поймала его за руку.

— Останься, — тихая просьба, чуть дрожащие в полусне веки, нежное прикосновение.

И Триен не стал противиться. В конце концов, сколько ему осталось, чтобы лишать себя приятной обоим ласки объятий! Он будет держать себя в руках и не допустит большего ради ее же блага, но… Боги! Ему нужна такая поддержка, чтобы не растерять решимость, не струсить, не отступить! Εму нужна Алима, невыразимо родная, теплая и восхитительно уютная. Нужна. Чтобы помнить, ради кого все это делается.

Она прижалась к нему, устроила голову на груди. Темные волосы с заметной рыжинкой пахли чередой, объятия успокаивали. Плохие мысли таяли, будто снег на весеннем солнце, дышать становилось проще.

* * *

Я помнила, что сама попросила его остаться. Помнила, что ночью это казалось мне правильным и естественным. Просыпаться в объятиях Триена, чувствуя его дыхание, тяжесть руки на плечах, наслаждаться ароматами лекарственных трав, которые были прекрасней любых благовоний… Что может быть лучше?

Я с горечью понимала, что так будет не всегда, и знала, что первая, пробная разлука ждет меня в Зелпине. Неприлично неженатым спать в одной комнате, проводить много времени вместе, держаться за руки, обниматься. Неприлично и, конечно же, невозможно в присутствии родных Триена и посторонних. Поэтому я словно пыталась надышаться, насытиться свежим вкусным воздухом перед тем, как зайти в затхлую пещеру, в которой не приходится ждать ни дуновения ветерка, ни солнечного лучика.

За четыре дня пути до Зелпина я не успела надышаться.

Зелпин оказался большим городом, не меньше Наскоса, который я могла оценить только по размерам крепостной стены. При этом с первого взгляда становилось понятно, что это итсенский город, а не аваинский, которых я видела достаточно. В Аваине всегда создавалось ощущение тесноты, сдавленности, будто на дома и улицы людям жаль было тратить место.

Зелпин удивил простором, чувствовалось, что город, один из важнейших торговых узлов северного Итсена, процветал. Это в равной степени подчеркивали и широкие мощеные камнем улицы, и белые дома с темными деревянными балками, одинаковыми ставнями и немыслимым для Аваина украшением окон — цветочными горшками. На фасадах почти на каждом доме под окнами были металлические корзины, в которых росли анютины глазки, герань, а где-то даже розы.

— Тут так красиво, — любуясь городом, я вертела головой, подмечала разные флюгера, росписи на ставнях, какие-то надписи на деревянных балках.

— Жаль, у нас не так много времени, чтобы ты могла по-настоящему узнать Зелпин, — вздохнул Триен. — Но самые красивые места я тебе покажу.