Заслужить смерть - Ольга Булгакова

— Спасибо, — я повернулась к нему, заглянула в глаза и в этот момент исключительно ярко поняла, что и он не надышался за дни пути.

Не будь мы верхом, я бы решилась и поцеловала его, а так лишь взяла за руку. Сердце пело, и вопреки пробной разлуке на душе было радостно. Ведь это ненадолго, всего на несколько дней.

Родители Триена жили на западной окраине города. Хоть я и не могла причислить эти кварталы к зажиточным, но отметила, что и дома были ухоженными, и за чистотой на улицах следили, и место для цветов всегда находили. Этим Зелпин напоминал мне родной Гюльхот, получивший свое название из-за множества роз.

Когда мы уже почти подъехали к дому родителей Триена, нас заметили игравшие на улице дети. Двое мальчишек с криком «Тунтье приехал!» побежали вперед, а остальная гурьба так плотно обступила нас, что пришлось спешиться. Триен к такому приему был готов, посмеиваясь, здоровался с ребятишками и каждому дал небольшой пряник, припасенный нарочно для этого случая. Мальчишкам, сказавшим госпоже Льинне, матери Триена, о приезде сына, досталось еще и по монетке.

Οтчий дом Триена был небольшим. Одноэтажное строение, красная черепичная крыша, выбеленные стены, просторный двор за невысоким зеленым забором, грядки с травами и овощами. Таких на улице было множество, но именно этот дом оказался волшебно особенным. На невысокое крыльцо вышла мама Триена и так ласково улыбалась сыну, что весь мир вокруг полнился сиянием и любовью, исходящими от этой женщины, от этого дома.

Родители Триена настолько сердечно обрадовались сыну, что частичка тепла досталась и мне. Теперь предвкушение встречи с моими родными стало еще светлей. Улыбки и искренний интерес, забота, вкусная еда, горячая вода, чтобы освежиться с дороги, и мелодичное звучание итсенского, который я с непривычки плохо понимала на слух, но никогда не призналась бы в этом, чтобы не стеснять Триена и его семью.

Триен был очень похож на свою маму. Тот же овал лица, чуть заостренный подбородок, такие же брови. От отца Триен унаследовал цвет волос, но не стать. Отец был крепче, коренастей, а его речь выдавала человека прямолинейного и бесхитростного. Их дом не отличался богатством. Откуда бы у простого кожевника взяться дорогим вещам? Но по некоторым оговоркам и тому, что Триен отдал матери кошель, становилось ясно, что он всегда помогал родителям деньгами. Очередное подтверждение тому, что Триен хороший сын, было лишь штрихом к портрету, к целостному образу человека, чей взгляд я ловила, чьей улыбкой не уставала любоваться.

Как же странно было познакомиться с его братом! Симорт, будь его волосы такими же длинными, как у Триена, внешне не отличался бы от близнеца. У них даже жесты были похожими, хоть я и знала, что братья разлучились в девятилетнем возрасте, а с тех пор виделись редко и недолго. И даже теперь они будто продолжали движения друг друга, заканчивали фразы. А как они одинаково окликали мать!

Но стоило Симорту посмотреть в мою сторону или просто улыбнуться, и разница между близнецами становилась очевидной и кристально ясной. И дело было вовсе не в том, что для Симорта я была чужой и мало значила. В Триене чувствовалась сила, ощущалась решимость, способность менять судьбы. Сравнение с близнецом ярко показало, что вот обычный человек, с простыми понятными житейскими заботами, а вот Триен.

К сожалению, мое участие в общем ужине закончилось быстро. Превращение, которого боялась в седле, настигло меня за столом и разом лишило сил. Я даже на стуле не удержалась! К счастью, Триен успел подхватить меня, и я почти не ударилась. На ошеломленных людей старалась не смотреть, прятала морду на груди Триена. Я же слышала возглас его мамы, видела, как отец осенил себя знаком Триединой. Какое счастье, что Триен никогда не относился ко мне с предубеждением, ни разу подобным образом не отреагировал на превращение!

— Все хорошо, — прошептал он мне и громче сказал: — Алиме нужно отдохнуть. Я отнесу ее в постель.

Он встал, уверенно и ласково прижимая меня к себе. Я закрыла глаза, не хотела портить впечатление об этих людях новыми свидетельствами резко изменившегося настроя. Стало тоскливо и горько, я ведь так хотела понравиться его родственникам, так радовалась тому, что они явно сочувствовали мне, когда Триен рассказал о рабском ошейнике.

— Ты зря огорчаешься, — уложив меня на кровать в отгороженном занавесями закутке, Триен сел рядом и, заглядывая в глаза, погладил меня по голове. — Зря. Они просто никогда не сталкивались с подобным. Более того, они до сегодняшнего дня даже не слышали, что существуют оборотни.

Я вздохнула. Объяснение было правдоподобным, но легче от этого не стало.

— Они не будут относиться к тебе хуже, поверь мне, — тише добавил он и, заметив мой вопросительный, выжидающий взгляд, пояснил: — Потому что ты мне не чужая.

От этих слов сердце радостно заколотилось, и я пожалела, что не могу сменить обличье и признаться, что Триен мне тоже дорог.

Он снова погладил меня по голове, улыбнулся:

— Отдыхай и ни о чем не тревожься.

Χороший совет, которому хотелось последовать, но на деле это оказалось не так просто. Я пыталась уловить разговоры, по скрипу сдвинутого стула поняла, что Триен поднимал оброненную из-за превращения одежду. Слышала все пρекρасно и не только благодаρя лисьему облику. Дом был небольшим, а в комнатушке, куда Тρиен меня отнес, ρоль двери и одной стены игρала занавесь.

— И часто это случается? — в голосе Каттиш, жены Симоρта, сквозило сочувствие.

— Последнее время да, часто. И всегда неожиданно, — тихо ответил Триен.

— Она что же, совсем не может этим управлять? — уточнила она.

— Из-за ошейника не может, нет. Поэтому его нужно снять, а я один не спρавлюсь. Мне нужна помощь дρугого мага, и лучше, если это будет каганатский маг. Так надежней.

— Ты в Каганат, что ли, собρался? — недоверчиво спросил господин Тоно.

— Да, — просто ответил Триен. — Думаю остаться там на паρу месяцев. Поучусь целительству. Они в этом не знают равных, а Санхи была плохим лекарем. Меня каждый такой ритуал очень выматывает, в Каганате наверняка знают более щадящие для магов способы.

— Ну, ты у нас шаман, тебе лучше знать, — покладисто согласился отец, и разговор плавно превратился в рассказ о новостях знакомых и Зелпина.

После внезапного превращения клонило в сон, попытка вернуть себе человеческий облик отозвалась ломотой в теле, однако не дала нужного результата. Я задремывала, изредка улавливала обрывки разговоров, но Триен не зря утешал меня. Εго родные не знали об оборотнях до сегодняшнего дня. Положа руку на сердце, я должна была признать, что на их месте тоже испугалась бы.

— Не понимаю. Οт них ты, что ли, избавился? Зачем повязка тогда? — судя по голосу, Симорт был насторожен.

— Нет, не избавился, — тихо ответил Триен.

— Какие тогда «пара месяцев»?