Психотерапия и экзистенциализм. Избранные работы по логотерапии - Виктор Эмиль Франкл

зависит от того, насколько давно появилось расстройство. Если оно протекает остро и длится всего несколько недель или месяцев, большинству пациентов хватает 4–12 сессий. У тех, кто болеет несколько лет, даже двадцать и более (у меня было шесть таких пациентов, в научной литературе описано множество случаев), терапия занимает 5–12 месяцев с периодичностью раз в две недели. В течение курса надо время от времени повторять обучение и поощрять пациента работать с симптомами методами парадоксальной интенции. Как известно, нервная система способна к воспроизведению. Чувства передаются и выражаются через нервные окончания, относящиеся к той ее части, что называется вегетативной. Поэтому невротический паттерн может закрепиться и превратиться в своего рода рефлекс, даже если мы выяснили и устранили его причины. Чтобы использовать эту особенность в терапии, мы должны обязательно прибегать к парадоксальной интенции снова и снова.

Поначалу пациенты добиваются хороших результатов, но в ходе лечения, чаще всего в хронических случаях, они порой сталкиваются с небольшими неудачами. Дело в том, что, как только человек пытается выздороветь, он снова попадает в порочный круг. Сосредоточенность на желании исцелиться подпитывает невроз. Другими словами, пациент «забывает» о парадоксальной интенции, и ему становится хуже от использования суггестивного метода Куэ. Это происходит именно под влиянием повторяющихся паттернов невротического поведения. («Я столько лет пытался бороться со своим неврозом неправильным способом, что теперь сложно переучиваться заново».) Но здесь присутствует еще один фактор: нужно огромное мужество, чтобы сделать то, что так сильно пугает. Например, от пациента, который боится покраснеть на людях, просят именно этого. Здесь мы обращаемся к чувству собственного достоинства человека и его внутренней свободе в своем духовном измерении и, таким образом, практикуем логотерапию в ее истинном значении. Поэтому терапевт должен постоянно поддерживать пациента, чтоб тот продолжал использовать метод парадоксальной интенции, так же как и сам невроз, который производит свои симптомы. Именно тогда симптомы наконец «отчаются» и исчезнут. Правда, часто они «пробуют» вернуться, но парадоксальная интенция пресекает эти попытки. («Когда мои симптомы увидели, что не могут со мной больше ничего поделать, они полностью сдались».)

Случай 3. Д. Ф., 41 год, женат, отец двух девочек-подростков, был направлен ко мне для лечения от белой горячки. После снятия токсического психоза мы попытались с помощью психотерапии разобраться в причинах пристрастия к алкоголю. Пациента нельзя было назвать настоящим алкоголиком. Он злоупотреблял, чтобы, с одной стороны, избавиться от того, что в логотерапии называется «экзистенциальным вакуумом» или «экзистенциальной фрустрацией»[235], а с другой – справиться со своими фобическо-невротическими симптомами, такими как дрожание рук при письме на людях. Когда он работал инженером, его фобия сильно мешала выполнять детальную механическую работу в коллективе. Долгое время он не мог подписывать чеки в присутствии других. Когда надо было отчитываться на деловых встречах, его охватывало сильное беспокойство, доходящее до паники. В обществе он боялся взять чашку или стакан, опасаясь, что рука задрожит и содержимое выплеснется. Он изо всех сил избегал того, чтобы кто-нибудь попросил у него огня прикурить сигарету. Эти невротические симптомы частично объясняли проблемы с алкоголем.

Пациента подробно проинструктировали, как действует парадоксальная интенция. Ему объяснили, что теперь он будет «полностью погружаться» в тревожные ситуации, а не избегать их, как раньше. Его просили использовать малейшую возможность, чтобы продемонстрировать людям, «как он прекрасно умеет дрожать». Он должен был показать другим, «как он может нервничать и расплескивать кофе». Настрадавшись от болезненных невротических симптомов, пациент с радостью последовал моему совету. После трех сеансов он сообщил мне: «Я больше не дрожу, меня больше не трясет. Я больше не впадаю в панику, как ни стараюсь». Характерно, что в этом случае мы снова видим, как пациент задействовал внутреннюю свободу, чтобы изменить отношение к проблеме. Принимая ее с юмором, он дистанцировался от себя и своих симптомов, тем самым избавившись от них. Логотерапия помогла пациенту найти новый смысл существования, и он вылечился от своего ноогенного невроза.

Следующий случай я опишу во всех подробностях: в нем представлен быстрый впечатляющий результат парадоксальной интенции в терапии пациента с острой фобией.

Случай 4. А. С., 30 лет, мать четверых детей, была направлена ко мне ее семейным врачом. Ее беспокоили сильная паника и тревога, боязнь инфаркта, страх погибнуть от насильственного удушения или случайно задохнуться. «Я не могу глотать. Мое горло парализовано. Я ощущаю давление в голове. Я боюсь умереть от сердечного приступа». Она страдала от головокружения, головной боли и ощущения, «будто она взлетает или парит». Также пациентка жаловалась на покалывание вокруг рта, онемение, учащенное сердцебиение и на то, что «ее охватывают самые странные чувства». Придя ко мне впервые, она была в такой тревоге из-за внезапной смерти, что дрожа схватила меня за руки и воскликнула: «Доктор, я должна остаться здесь! Я ни за что отсюда не выйду! С вами я в безопасности. Проверьте мой пульс. Послушайте сердце». Женщина на самом деле категорически отказывалась покидать мой кабинет. В этой ситуации вряд ли имело смысл объяснять механизм действия парадоксальной интенции: беспокойство было настолько сильным, что пациентка не могла воспринимать никакую информацию. Я пригласил в кабинет ее мужа и велел супругам «сходить в центр и подобрать хороший гроб». Поинтересовавшись, сколько он готов потратить, я повернулся к потрясенной женщине и спросил: «Какого цвета должна быть шелковая обивка внутри гроба – розовая или зеленая?» Муж понял, на что я намекаю. Я снова обратился к пациентке: «Ну же, давайте! Постарайтесь умереть мгновенно от сердечного приступа». Это вызвало у нее улыбку, и я получил такой ответ: «Доктор, да вы меня разыгрываете». Мы все дружно расхохотались. На дальнейшее объяснение техники парадоксальной интенции я потратил больше времени, чем на ее практическое применение. Постепенно женщина почувствовала облегчение и разобралась в сути метода. В конец приема она встала и сказала: «Доктор, я чувствую себя намного лучше». Когда она выходила из кабинета, я на прощание предложил ей «непременно умирать от инфаркта не меньше трех раз в день».

На последующих сеансах логотерапии женщина рассказала мне, с чего все началось. Примерно год назад она делала покупки в супермаркете. Вдруг без видимой причины у нее внезапно задрожали колени. Она испугалась, что потеряет сознание, выбежала на улицу и попыталась забыть об инциденте. Отправившись в этот магазин снова, женщина «надеялась, что это больше не повторится». На самом деле она уже испытывала антиципаторную тревогу. Теперь каждый раз пациентка «старалась не потерять сознание», но впадала в еще больший страх и панику. Постепенно она стала избегать любых магазинов и наконец дошла до того, что вообще не могла выходить из дома. Она требовала, чтобы муж постоянно оставался с ней «на всякий случай», чтобы он мог вызвать врача. Пациентка очень быстро отреагировала на парадоксальную интенцию. Отмечу: то, что Франкл назвал «соматогенным неврозом», или, точнее, «тетаноидным псевдоневрозом», было исключено лабораторными тестами. Онемение и покалывание вокруг рта и в руках были, конечно, следствием гипервентиляции. Женщине объяснили физиологический механизм этого явления. Причиной невроза, как выявили в ходе психотерапии, стал острый семейный конфликт. Когда супруги наладили отношения, пациентка избавилась от всех симптомов.

Опять же подчеркну, что парадоксальная интенция не исключает понимания и разрешения невротического конфликта пациента. На самом деле к ней стоит обращаться в зависимости от случая, по возможности или необходимости.

Вероятно, психоаналитики скажут, что это «всего лишь» симптоматическое лечение, и предположат, что у пациентов должны появиться другие симптомы или рецидив. Однако Франкл и множество других ведущих психиатров доказали, что это не так. Вольпе[236] в недавнем отчете утверждает, что «в обзоре последующих исследований, включающих 249 пациентов, у которых невротические симптомы заметно сгладились после психотерапии различных видов, кроме психоанализа, отмечаются только четыре рецидива (1,6 %)». Он заключает: «Эти данные противоречат мнению психоаналитиков о недолговечности выздоровления, достигнутого без помощи психоанализа. Они устраняют главную причину, по которой анализ рассматривается как средство выбора для лечения невротических заболеваний». Однако, если обратиться к психоанализу для объяснения успеха парадоксальной интенции (опять же чисто теоретически), можно трактовать фобии как смещенные враждебные импульсы. Тогда терапевт, советуя пациенту и дальше делать именно то, чего тот опасается, дает больному разрешение символически разыграть свой деструктивный импульс.

Часто можно услышать аргумент, что именно «суггестия» способствует выздоровлению пациентов. Некоторые мои коллеги приписывают положительные результаты моему «авторитарному» подходу.