Ум в равновесии. Медитация в науке, буддизме и христианстве - Б. Алан Уоллес

часто были некомфортными или неприятными и относились к предшествующей жизни. Некоторые дети утверждали, что видели, как их предыдущее тело готовили к похоронам, или созерцали сами похороны; другие пытались установить связь со своими безутешными родственниками, но выясняли, что общаться с живыми не могут. Один ребенок сказал, что в этот период не понимал, что умер. Эта переходная стадия часто завершалась, когда некий старейшина или пожилой человек в белом направлял исследуемого в определенное место, где он или она пребывали на протяжении большей части оставшейся промежуточной фазы.

На втором этапе, как рассказывали исследуемые, они проживали в определенном месте, придерживались определенного расписания или исполняли определенные обязанности; некоторые, по их словам, видели вокруг себя других развоплощенных существ или взаимодействовали с ними. Судя по их рассказам, в этот период они переживали разную степень комфорта. Описывая третью стадию, некоторые дети вспоминали, что последовали за своими будущими родителями домой — очевидно, по собственной инициативе, — когда те проходили мимо, занимаясь повседневными делами — например, купаясь или возвращаясь с работы. Другие утверждали, что к текущим родителям их направил кто-то еще — часто некие старейшины или пожилой человек, упомянутый в описании первой стадии. Эти три стадии имеют определенное сходство с буддийскими описаниями трех стадий промежуточного состояния, которые мы упомянули в предшествующем разделе.

Хотя конкретные образы, связанные с промежуточным состоянием, могут различаться в зависимости от культуры тех, кто рассказывает о подобных воспоминаниях, предварительное исследование показало: сами три стадии, судя по всему, носят универсальный характер. Такер и его коллега заключают: «Дети, которые рассказывают о подобных воспоминаниях, обычно делают более достоверные, чем у других испытуемых, утверждения о прошлой жизни (которую, по их словам, они помнят) и вспоминают больше имен. В связи с этим их рассказы о событиях промежуточного периода представляются частью закономерности, связанной с более мощными воспоминаниями о том, что предшествовало текущей жизни»[200]. Примеры детей, которые точно вспоминают свои прошлые жизни, могут встречаться по всему миру гораздо чаще, чем мы предполагаем, — но в обществе, которое отвергает возможность перерождения, подобные «воспоминания» автоматически отвергаются как детские фантазии.

Все исследования случаев с детьми, которые, как утверждалось, помнили свои прошлые жизни, классифицируются как антропология — отрасль наук об обществе. Учитывая природу этого исследовательского проекта, научное сообщество почти неизбежно должно было его проигнорировать или бездумно отвергнуть — ведь среди наук разных областей познания в современной академической среде существует очень четкая иерархия или вертикаль власти.

Дополнительные — и убедительные с научной точки зрения — данные мы получаем в сфере изучения околосмертного и внетелесного опыта. Один из самых примечательных и интересных с научной точки зрения случаев включает подлинные внетелесные переживания женщины, которая перенесла очень серьезную операцию на мозге. В августе 1991 года у Пэм Рейнольдс, профессиональной певицы и сочинительницы песен из Атланты (штат Джорджия), была диагностирована аневризма сосуда в стволе головного мозга — одной из самых труднодоступных мозговых структур. Эта аневризма могла в любой момент разорваться, что привело бы к смерти или параличу. Обычно подобное состояние считается неоперабельным, но нейрохирург Роберт Спецлер, директор Института неврологии имени Бэрроу в Фениксе (Аризона) был экспертом в проведении процедуры под названием «гипотермическая остановка сердца» — единственного хирургического метода, который можно было использовать в подобной ситуации. В этой процедуре тело охлаждают до тех пор, пока не произойдет остановка сердца, что приводит к клинической смерти. Пока тело пациента находится в этом искусственном состоянии, хирурги перекрывают мозговой кровоток, чтобы снизить риск кровоизлияния во время самой операции.

В случае с Пэм команда из двадцати медиков выполняла эту процедуру на протяжении шести часов и пятидесяти пяти минут. Пока хирурги вскрывали ее череп и подбирались к аневризме, пациентку подключили к сердечно-легочному аппарату, который охладил ее кровь и вызвал гипотермию. Температура тела упала до двадцати одного градуса, в результате чего сердце остановилось (за вычетом периодических проблесков электрической активности). После этого хирурги полностью остановили ее сердце, введя в него хлорид калия — то же вещество, которое используется для смертной казни. В результате температура тела упала до пятнадцати градусов. Ствол головного мозга перестал реагировать, и хирурги дренировали кровеносные сосуды мозга, включая саму аневризму. После того как нужный сосуд был восстановлен, сердечно-легочный аппарат снова нагрел тело пациентки до состояния, в котором сердце начало подавать признаки жизни.

На следующий день после операции Пэм рассказала о переживаниях, начавшихся вскоре после анестезии, выполненной с использованием большой дозы барбитуратов — те должны были дополнительно отключить ее мозг и вызвать очень глубокое коматозное состояние. По ее воспоминаниям, во время операции она словно бы почувствовала тянущие ощущения в области макушки, а затем оказалась снаружи, где она смотрела на свое тело сверху вниз. При этом она превосходно, кристально четко видела все происходящее (хотя глаза ее были закрыты бинтами) и с невиданной ясностью слышала все звуки в помещении (хотя в ее уши вставили затычки). Глядя вниз, она увидела в руке доктора Спецлера инструмент со сменными частями и услышала гортанный звук, который соответствовал ноте «ре». Она не просто слышала уникальный звук хирургической дрели, но и четко различала речь. Помимо прочего, она вспомнила, что женский голос произнес: «У нас проблема. У нее слишком узкие артерии». Когда после операции ее разрядом вернули к жизни, Пэм почувствовала, что ее словно бы уронили в ледяной бассейн. Когда пациентка поделилась этими воспоминаниями со своими медиками, они признали, что все ее описания точны. Пятнадцать лет спустя она отметила, что воспоминания об этом опыте год за годом остаются четкими, не угасая и не замутняясь.

Доктор Карл Грин, один из нейрохирургов Неврологического института имени Бэрроу, с открытой прямотой отметил: «Когда речь заходит о проблеме сознания и мозга, возможно все что угодно». Доктор Спецлер пояснял: «На происходящее ей открылся своего рода вид сверху. Пришли ли эти образы откуда-то извне и были ли они затем ей каким-то образом усвоены? Не думаю, что есть способ это определить. Но весьма примечательно, что она настолько точно описала то, что не должно было быть доступно ее зрению». Не существует попросту никаких научных — а точнее, материалистических — объяснений визуальных и слуховых внетелесных переживаний Пэм, которые проявились, пока ее мозг находился в состоянии клинической смерти и не участвовал в кровообращении. Таков один из наиболее четких клинических случаев, показывающих, что научные изыскания и объяснения останутся ограниченными, пока ученые настаивают: научными интерпретациями якобы будут только те, которые соответствуют метафизическим допущениям материализма[201]. Вот как выглядит иерархическая структура