Четыре безмерных. Практики для раскрытия сердца - Б. Алан Уоллес

на наши собственные трудности мудростью, состраданием, отвагой и силой – стоящий идеал, мы сами подаем пример того, как можно отреагировать на страдания других. Изменять то, что нужно изменить, не поддаваясь грусти, и с равностностью принимать то, что мы пока поменять не в силах, – если таков стоящий идеал применительно к нам самим, таким же будет идеальный отклик и на беды других.

Когда мы впервые лицезрим, как страдают другие, совершенно уместно с эмпатией разделить их страдания. Печаль, которую мы ощущаем вместе с другими и из-за других, в этом случае может послужить топливом, рождающим пламя подлинного сострадания. Если мы никогда не разделяем горесть и боль других, то бездушно поддались безразличию. Однако если мы задерживаемся в этом страдании, то в силу эмпатии поддаемся ближнему врагу сострадания – врагу, который другим не помогает, а нас самих только лишает сил. Воспринять страдание других как собственное – значит откликнуться на него так же, как на свое: не с грустью, а с мудростью и состраданием. В этом мы опираемся на нашу способность совершать то, что нам по силам. Может, лучшее, на что я сейчас способен, – продолжать с помощью медитации раскрывать в своем уме качества мудрости, сострадания и силы, чтобы при наступлении подходящего для действий момента оказаться наиболее эффективным. Может, сейчас нужно откликнуться на происходящее более активно. В любом случае просто задерживаться в состоянии грусти смысла нет.

«Что я могу предпринять?» – главный вопрос человеческой жизни. Это вопрос вечный, и на него, очевидным образом, нет единого ответа. Если к каждой возникающей ситуации мы прилагаем имеющиеся у нас мудрость и понимание – со всеми любящей добротой и силой, которые мы можем изыскать в конкретный момент, – ответ будет найден. Этим ответом будет то лучшее, что мы пока можем предложить. Решения непрерывно меняются – ведь если мы, как можно надеяться, растем, год спустя ответ будет иным. Всегда будут различными и сами ситуации.

Наша культура, кажется, говорит: если при виде мук других ты не испытываешь грусти, тебе либо все равно, либо недостает эмоций. Грусть ошибочно приравнивается к состраданию. Предположим, что я страдаю от болезни и ко мне приходит подруга, которая заливается слезами и говорит, как ей жаль. Мне бы это нисколько не помогло! Но если бы она вместо того предложила мне лекарство, я бы очень заинтересовался. Грусть без всего остального попросту не приносит пользы.

История о том, как Тара родилась из слезинки, – прекрасное поэтическое выражение этой самой мысли. Авалокитешвара был великим бодхисаттвой, который воплощал пробужденное, безграничное сострадание и трудился, чтобы устранить муки всех существ. Множество жизней на протяжении миллиардов лет – не только на нашей планете, но и в бесчисленных мирах – он прилагал усилия, внимая каждому живому существу и стараясь им послужить. Прошли эоны, и Авалокитешвара сделал паузу, чтобы провести учет и оценить результаты своих усилий. Окинув взглядом обширные просторы с бесчисленными живыми существами, он увидел: страдания все еще бесконечны. Он заплакал, и из одной его слезинки появилась Тара, которая олицетворяет динамичное сострадание в действии. Она сказала ему: «Не отчаивайся: я тебе помогу!» Когда дух Авалокитешвары выражается в словах, он становится мантрой ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ.

При мысли о том, как Далай-лама справляется с огромным горем собственной страны, я знаю: бывают редкие случаи, когда он, подобно Авалокитешваре, просто начинает плакать. Я помню, как он рассказывал о группе из пятнадцати – двадцати беженцев, на тот момент недавно прибывших в Индию и пришедших к нему на аудиенцию. Они говорили со своим любимым учителем и лидером о жестокости и пытках, которые им пришлось пережить, и при этом, вспоминая, плакали. Далай-лама описал эту сцену: «Заплакали они, а потом заплакал и я, и мы плакали вместе». Вспоминая эту историю, он, однако, посмеивался – казалось, он почти что переживает душевный подъем. Случившееся было отдельным эпизодом: пришло и ушло. При этом базовое состояние, в котором Далай-лама, судя по всему, устойчиво пребывает, есть жизнерадостная легкость вопреки военной оккупации его родины, вопреки эксплуатации и пыткам, которым подвергают его народ. Таков его отклик. Если вместо этого последние тридцать лет он поддавался бы горю, это было бы объяснимо – но, думаю, тогда он был бы бесполезен, а тибетская культура в изгнании, возможно, не смогла бы выжить. Его пример придает мне уверенности в том, что удрученность не является чем-то обязательным. Она не приносит пользы ни нам, ни другим людям. Вместо того чтобы отчаиваться, упорствуйте: жизнерадостно, с легкостью и с силой.

Вопросы и ответы: катарсис, логика и сострадание

Вопрос: Высвобождая эмоцию грусти с помощью слез, в конечном итоге мы чувствуем себя лучше. Слезы могут вызывать удивительный душевный подъем. Можно чрезвычайно быстро отпустить очень многое и внезапно увидеть ситуацию с совершенно новой точки зрения. Утверждаете ли вы, что этот процесс можно полностью превзойти и что грусть никогда не бывает необходимой?

Ответ: Шантидева отмечает, что грусть может служить топливом для гнева и в точности так же – топливом для сострадания. Я считаю, что разделять скорбь других – нечто глубоко человеческое, в самом лучшем смысле этого слова. При этом я не вижу смысла застревать в грусти как в базовом состоянии ума, сознающего страдания в этом мире. Понимать масштабы и глубину страдания в мире – а также неведения и зла, которые являются его источниками, – жизненно важно. Эти масштабы и глубина огромны. Может показаться, что этими словами я призываю вас к грусти как базовому состоянию ума, но, если мы действительно хотим быть полезными и вести благотворный образ жизни, если мы желаем расти и проявлять свой потенциал, нашим основным состоянием, как мне кажется, скорее должны быть жизнерадостность, сила и легкость.

В комнате, полной плачущих людей, Далай-лама плачет и сам. Рассказывая эту историю, он никак не намекал, что сделал что-то дурное или что слезы были проколом в его личной практике. Они просто проявились. Этот конкретный эпизод точно так же был частью его практики. Слезы текут. Вы очищаетесь, и все завершается: возвращается базовое состояние. Такой сценарий, как мне кажется, есть нечто здоровое. Если в вас поднимается желание заплакать, нет смысла его подавлять. Мы не всегда должны оставаться в основополагающем состоянии. Но базис из состояния душевной бодрости, иногда сопровождаемого эпизодами слез, – сочетание более здоровое, чем базовое состояние, при котором душевные муки изредка сменяются жизнерадостностью.

Вопрос: От Далай-ламы я слышала: он верит, что основополагающая человеческая природа – сострадание. Мне также