Четыре безмерных. Практики для раскрытия сердца - Б. Алан Уоллес

отношении нет ни пользы, ни мудрости. Это нечто препятствующее ясности. Мы рассматриваем сами себя как карикатуру. При рисовании шаржа художник берет одну черту и преподносит ее как личность в целом. Мы должны знать, что такие суждения выносить не следует: они свидетельствуют о недостатке мудрости. Нам присущи богатый опыт и множество нюансов, вариаций того, кто мы есть, и способов показать себя – однако шарж всем этим пренебрегает. Такого рода суждения – не мудрость: помраченное осуждение есть выражение неведения.

В то же время существует и вид суждений, который не осуждает «я», а призван распознавать благотворные и неблаготворные состояния ума. Он подобен повару, который выкидывает нездоровую пищу или все, в чем содержится слишком много консервантов, и оставляет полезные продукты, – ведь то, что мы употребляем в пищу, на нас влияет. Аналогичным образом мы перевариваем и впитываем все свои мысли, все свои состояния ума. Они становятся частью того, что на нас повлияло. Существуют умственные состояния и импульсы, которые чрезвычайно вредны; в медитации мы можем научиться распознавать их по мере их возникновения. Вы можете тихо и спокойно сидеть за завтраком, но вдруг возникает импульс ненависти, злобы или презрения. Словно аквалангист, наблюдающий за всплывающим пузырем, вы наблюдаете за тем, как этот импульс поднимается на поверхность. Затем он может просто лопнуть – или же вы можете последовать за ним и его напитать. Тогда он скорее станет подобным маслу на бумаге и начнет пропитывать ваше мышление. В этом случае вам придется какое-то время с ним пожить.

Задача способности выносить суждения (как выражения мудрости) – не в том, чтобы осуждать «я». Ее работа – распознавать, какие умственные факторы благотворны, а какие нет. При возникновении злобы мы с помощью мудрой рассудительности ее узнаём: «Ага! Я о тебе слышал! Ты худшее омрачение, от которого я мог бы пострадать. Ты полностью уничтожаешь всю любящую доброту. Ты враг моего счастья, враг моих взаимоотношений с другими людьми. Если я поддамся тебе, ты уничтожишь все мое счастье и все мои дружеские отношения, и я сделаю себя совершенно несчастным. Я тебя узнал…» Таковы мудрость и здравость суждений.

Вопрос: Вы упомянули, что «я» – это не общая сумма или конфигурация всех частей. Можете ли вы объяснить эту мысль?

Ответ: Целое, безусловно, не равно ни одной из частей, но также оно не является и просто их суммой. Всех нас быстро можно было бы убедить, что ни одна из частей нашего «я» не равна ему самому. С этим все просто. В то же время если вы войдете в помещение, а кто-то скажет: «Прекрасно выглядишь!» – в это мгновение вы можете отождествить себя со своим телом – лишь компонентом целого.

Мне также доводилось слышать, как очень умные люди уравнивали «я» со всей полнотой своей личной истории – со всем, что они когда-либо думали, со всеми своими желаниями, воспоминаниями, воображением, телом и поведением. Это довольно изощренный способ уравнять «я» с общей суммой частей. Эта сумма, разумеется, всегда меняется и становится все больше и больше.

Можно дополнительно усовершенствовать наши доводы, приняв в расчет взаимоотношения между частями – эти взаимоотношения становятся одним из компонентов целого. В конце концов, мы не просто хаотическое собрание совокупностей без какого-либо организующего принципа. Кроме того, мы можем задуматься, каковы параметры или границы общей суммы и не являются ли эти границы лишь чем-то, что обозначено умом. Обусловлены ли они культурой – или же мы находим их в самой реальности? Подобны ли они линиям на карте, которые не видны при аэрофотосъемке? Можем ли мы пассивно, без какого-либо участия пронаблюдать, что составляет наше «я», а что – «иное»?

Цепочка рассуждений может просто подарить нам удобную философскую позицию, которую мы затем сможем игнорировать в повседневной жизни. «Теперь я знаю, кто я! У меня появился философский багаж, который я могу носить с собой, при этом совершенно ничего не меняя». Тем не менее буддийские учения умеют направлять наше внимание на непосредственный опыт, а это невероятно ценно. Вместо философских рассуждений мы можем весь день мгновение за мгновением проявлять внимательность – когда взаимодействуем с людьми, когда медитируем, когда едим и когда занимаемся разными делами. Мы просто максимально тщательно и ясно наблюдаем, изучаем и проверяем то, как именно момент за моментом себя представляем. Кем я себя считаю?

Мы можем заметить – опять, – что ум колеблется. Ваше сознание подобно государству со свергаемым правительством: один переворот сменяется другим, вновь и вновь. Любящая доброта захватывает власть и говорит: я тут главная! Затем она становится чуть слабее, и на смену ей приходит голод: к любящей доброте я вернусь после обеда. Иногда эти умственные факторы объединяют силы. Пример: желчность, мелочность и гнев образуют шайку, которая временно захватывает власть. Затем их свергают, и на их место приходит что-то еще. В уме непрерывно происходят перемены, власть непрерывно сменяется. Ум неоднороден: он не остается чем-то неизменным мгновение за мгновением.

В этом потоке сознания происходят невероятные объемы колебаний – так же как и в нашем поведении и в ситуациях, с которыми мы взаимодействуем. Мы можем заметить, что иногда наше чувство «я» – не с философской точки зрения, а на уровне непосредственного опыта – почти целиком привязано к телу. Пример – кто-то пихает нас, и мы реагируем: «Не пихайтесь!» Толкнули только тело – ум толкнуть невозможно. Если оскорбляют наш интеллект или качество нашей работы, мы можем отреагировать так, как если бы кто-то подверг нападкам лично нас: попытаться себя защитить или поникнуть, ощутив состояние уныния. Мы также можем отождествлять себя с эмоцией, с конкретной добродетелью, с действием и даже с ситуацией, в которой мы были важным участником.

Проводя подобное исследование, мы выясняем: в любой ситуации из реальной жизни тем, что мы подразумеваем под «я», никогда не бывает общая сумма всех частей, вся история наших переживаний. Речь всегда идет о чем-то гораздо более ограниченном. В каждый конкретный момент мы цепляемся за малую часть. В этом контексте взаимосвязь частей – организующий принцип – не находится на переднем плане нашего сознания. Эта взаимосвязь, безусловно, присутствует, но на опытном уровне я и в упор не смог бы ее увидеть. Она существует, но не с ней я себя отождествляю.

Может быть, ничто из объектов нашего самоотождествления не является на самом деле «я». «Я» – это нечто, что мы обозначаем, а наше чувство самости может опираться на основу из любых составляющих нашего существа. Если бы