Икона и человек - Евгений Ройзман

А евангелистов раскрывали в реставрационной мастерской в училище им. Шадра. Обнаружилось, что у них по краям сохранилась широкая темно-зеленая опушь и по ряду признаков они совпадали с иконами, позднее написанными в мастерской Василия Сухарева, но это уже отдельная исследовательская история.

Однажды вечером работал в музее, приехал Витя — старый перекупщик, которого я знал еще с 70-х годов. Он был нормальный парень, спортсмен, потом работал в техникуме преподавателем физкультуры и понемножку спекулировал книжками, торчал у «Букиниста» на Вайнера, а позднее втянулся в иконы, там деньги другие и все поинтереснее. И объехал он весь горнозаводской Урал. Он парень простой, улыбчивый, легко заводил дружбу с деревенскими и у него был ряд серьезных удач. Одно время у него сформировалась значительная коллекция невьянских икон, но потом его обокрали. И вот заходит Витя сам не свой, держит в руках холщовую сумку и руки у него трясутся, и еще оглядывается по сторонам.

Да ладно, говорю, успокойся, показывай. Он осторожно вытащил икону из сумки, и я вдруг понял, что это складень. Створки чуть больше аналойного размера, сразу ощущение очень тонкой и дорогой работы. Я раскрыл его и сквозь густую олифу увидел потемневшее благородное золото, яркую киноварь и кусочек нежного зеленого позема с цветочками и ягодками. И вдруг почувствовал, как волна идет от этого складня и мне просто обносит голову. Успокоился, отдышался, попытался рассмотреть. Однозначно — Невьянск. Белоликие. Одна из лучших мастерских. То направление в иконописи, которое мы называем коренным. На левой створке Архангел Михаил грозных сил Воевода в золотых доспехах, украшенных гранеными драгоценными камнями, на могучем красном крылатом коне. В руках у него крест, радуга, книга (Евангелие), кадило и копье, и ввергает он в пучину град Вавилон и мохнатого, двуликого, и совсем не страшного. А правая створка — Георгий Победоносец в золотых доспехах и на белом коне поражает копьем свернувшегося кольцами, чешуйчатого дракона, крылышки у дракона маленькие, а глаза грустные. Шарниры и уголки на складне сделаны из меди и очень ладные.

Стою, это все рассматриваю, и у меня реально кружится голова. Я говорю Вите и стараюсь, чтоб голос не дрогнул, потому что от моих интонаций существенно будет зависеть цена: «Ну да, интересно, продавать будешь или себе оставишь?» Он говорит: «Сам пока не знаю. Высокий предмет». И с этими словами хватает у меня из рук, кладет в холщовую сумку и убегает. Я успеваю сказать ему вдогонку: «Что надумаешь, так позвони».

Выхожу из музея оглушенный, стоит мой джип — новый Ленд Крузер 80, я посмотрел на него грустно и думаю: «Зачем мне эта машина, если у меня нет такой иконы?!» Прошло некоторое время, я конечно с ума сходил, но Вите не звонил ни разу, потому что каждый мой звонок автоматически повышал бы цену. И Витя тоже мне не звонил, потому что каждый его звонок эту цену бы снижал.

Через какое-то время он все-таки решился, позвонил и говорит: «Я готов, сколько дашь?» А я на самом деле человек опытный и в эти игры давно не играю. Ну, скажу я ему, допустим — «сто рублей», он тут же побежит к какому-нибудь олигарху и скажет: «Ройзман сто рублей дает», а тот понимает, что если я готов платить, то речь идет о серьезной вещи, и говорит: «Неси, я двести дам». Витя перезвонит мне и скажет: «А этот двести дает». И мне придется сказать: «Ладно, неси, дам триста», потому что это Невьянск, икона высокого класса и их мало, и я до конца борюсь за каждую. И сам против себя устраивать закрытый аукцион я не буду. Я говорю Вите: «Вези, договоримся», что означает — «деньги есть, все равно между собой как-то решим». И Витя не приехал, а перезванивать ему я не стал. И очень переживал и боялся, потому что Витя начал показывать складень всем. И очень грамотно сработал директор музея Максим Боровик, когда ему позвонил один известный антиквар и осторожно спросил, видели ли мы этот складень, Макс честно сказал: «Да, видели. Но брать не стали».

Тот удивился и спросил: «Что вдруг?!»

— Да рассмотрели внимательно, он нам не понравился.

И это сработало. И среди всех потенциальных покупателей прошел слух, что я отказался покупать этот складень. И все озадачились и стали осторожничать и ждать. И чем больше Витя проявлял активность, тем больше люди отмораживались. А я, стиснув зубы, просто ждал.

И вот как-то еду я в деревню, где-то уже за Режом, и вот-вот выскочу из зоны досягаемости, и звонок, Макс звонит: «Витя пришел, складень принес!» Я тут же позвонил Юле и говорю: «Брось все, возьми деньги и подъезжай в музей, там принесли икону, которую надо купить. Я не знаю, сколько он за нее попросит, но заходи в процесс, торгуйся, не отпускайся. Там Макс рядом, он посмотрит, чтобы за пределы разумного не выйти». И очень тревожно мне, получится — не получится.

Доехал до Артемовского, звонит Юля: «Все, я купила!»

— На чем сошлись?

— Он попросил четырнадцать тысяч долларов, я не стала торговаться и отдала ему сразу.

«Все правильно, — говорю, — молодец. Умница!»

Конечно это невероятная удача. Таких складней я больше не видел никогда. Да их и нет. Когда раскрыли, в правом нижнем углу левой створки в черневой рамке белилами на краплаке проявилась надпись: «написанъ сей образъ в лето 7293 году маия 13 дня», т. е. в 1785 году.

Мне все завидовали. И видимо из зависти кто-то Вите сказал, что он продешевил. Он распереживался, клял себя последними словами, стал еще более прижимистым и осторожным. И однажды ему вновь очень сильно повезло. К нему снова попал в руки очень серьезный невьянский складень, но уже другой, трехстворчатый. Такой кузов с вкладной иконой, навершием и двумя створками. Вкладная икона — Покров XIX века, а сам кузов — XVIII века. В навершии очень красивая Троица, а на створках большой Собор святых. Очень мощный складень, и Витя это понимал. И памятуя о прошлой ошибке, Витя настроился разом решить все свои проблемы. И запросил за складень такие деньги, что я сразу же отказался разговаривать. Он сделал еще несколько попыток, но цену не снижал и в результате так и не смог его продать. Вот уже больше десяти лет он до сих пор у него. А вообще, за долгие годы знакомства я купил у него ряд очень красивых невьянских икон, и мне всегда непросто было с ним разговаривать, и порой я очень сильно раздражался и злился на него из-за его прижимистости и несговорчивости. И вот однажды Витя совершил поступок, который меня поразил.

Ранних невьянских икон известно очень немного. И представляют они особый интерес, потому что уже несут на себе все будущие стилистические признаки школы, при этом прямых аналогов невьянской иконы мы нигде не встречали.

Этот Покров происходит из Бынег, заводской поселок под Невьянском. Икона 1720–1730 гг. Очень большая редкость и очень высокого класса. Витя принес ее ко мне и попросил за нее сто сорок тысяч рублей. Не бог весть какие деньги, но 2009 год, кризис и вообще. Я говорю: «Оставляй. Решим». А чего решать-то? Надо брать, а денег нет. Но на всякий случай, чтобы отступать было некуда, мы ее раскрыли.