Цветочки Александра Меня - Юрий Пастернак

А почему Новые Заветы? Вот почему. Уже в следующее за описанным вначале воскресеньем я попросила отца благословить меня снова на поездку в – и тут у меня совершенно помимо моей воли вырвалось – в Новые Заветы. У отца расширились глаза: «Куда?!» Я повторила: «В Новые Заветы… ну, куда вы просили в прошлый раз…» И тут он рассмеялся: на тот момент я начисто забыла, что у станции совсем иное название, конечно, я не раз читала его в расписании поездов, знала, но у меня оно никак не отразилось в памяти. Так и пошло: иначе ни саму станцию, ни эту мою малую группу я даже не могла называть, и отец всякий раз при упоминании улыбался.

Это было 1 января 1988 года. После литургии и новогоднего молебна отец Александр, как было заранее договорено, пришёл к нам в малую группу, которая собиралась в доме тогдашнего церковного старосты Георгия Петровича. У меня был обычай: устраивать в Новый год беспроигрышную поздравительную лотерею. В качестве выигрышей, за неимением средств, я использовала дешёвые наборы пластмассовых мини-игрушек для малышей: это были то дикие или домашние животные, то дорожные знаки, то фигурки людей разных профессий (санитар, связист, парашютист и т. п.). К каждой такой игрушке я сочиняла текст с соответствующим пожеланием, который в шутливой форме содержал некий духовный подтекст.

В тот день для такой лотереи я нашла набор «Теремок», где было семь маленьких зверушек: мышка, лягушка, ёж, петух, лиса, волк и медведь. К каждому из них я написала соответствующий текст. Каждый тянул бумажку с названием зверушки. Надо было видеть всех участников, а особенно отца Александра, буквально взорвавшихся от весёлого смеха, когда он, такой большой и даже величественный в своём облачении вытащил… мышку величиной не более трёх сантиметров! При ней был такой текст: «Мышка. Маленькое существо, любознательное, всюду проникающее, любительница странствовать. Её несправедливо называют «Норушкой» (что значит «замкнутая в себе»). А между тем её боятся могучие слоны. И это она явилась тем недостающим звеном, которое помогло её куда более сильным соседям вытянуть Большую-пребольшую Репку. И, наконец, именно она, странствуя по необозримому Полю, открыла Теремок и явилась основательницей Семьи Нового Типа. Пусть же в Новом, 1988 году она поможет вам обрести многие Ценные Качества». Все понимали, что Поле – это Россия, Теремок – Сретенский храм в Новой Деревне, Большая-пребольшая Репка – бесчисленные труды отца, а «слоны» – его гонители. Не предвидели только того, что именно в 1988 году для отца приоткроются двери на страницы журналов, на радио и телевидение.

Для этой группы по нашей просьбе отец написал молитву, которая теперь известна под названием «Молитва о единении»: Господи Иисусе Христе! Ты сказал нам: где двое или трое собраны во имя Моё, Я там среди них. Ты не хотел, чтобы люди шли одиноко по жизни, Ты собрал нас, чтобы мы были единой семьёй. Дай нам силы победить себялюбие, гордость и властность. Дай нам исполнить Твою новую заповедь, чтобы мы любили друг друга, как Ты возлюбил нас. Дай нам терпение, снисхождение и власть над собой. Да будем мы едины, как Ты един со Отцом и Духом, по Твоей молитве и заповеди, чтобы в этом тёмном мире просветился наш свет, от Тебя идущий, и люди познали любовь Твою в любви Отца, в спасении Сына и в причастии Святого Духа. Аминь.[33][34]

Олег Степурко

В приходе была очень интересная форма молодёжной тусовки. В певческом домике, который сняли в Новой Деревне, тусовались «прихрамывающие», т. е. те, которые работали при храме, например, пели. Эти люди создавали новодеревенский фольклор, частушки. Вспоминаю такую частушку: «Как пойду на солею, вижу Мишу с Олею». Это про Мишу Завалова и его жену Олю Ерохину.

В этом домике отец Александр проводил катехизацию перед Пасхой. Однажды я был свидетелем беседы, тогда он говорил: «У нас космическое предназначение. Мы призваны управлять галактиками». Я, да пожалуй, и все были потрясены такой грандиозной перспективой, которую он разворачивал перед нами.

Людмила Улицкая

До 1973 года в Новой Деревне я не бывала – ходила в домовую церковь одного старого священника, вернувшегося в Россию из эмиграции, и это по атмосфере скорее напоминало раннехристианские собрания первых веков, чем принятое в наше время византийской пышности богослужение. Такой вариант катакомб. Мне трудно было войти в церковь после его смерти – в Новой Деревне я почувствовала себя лучше, чем где бы то ни было. К тому же там сохранялся тот самый дух общины, где все друг друга знают, поддерживают. Отец Александр был одним из первых священников, кто возродил это раннехристианское понимание общины как семьи. До сих пор десятки людей воспринимаются мной как родственники, хотя некоторых имён я не знаю.

Кроме этого духа «родственности» в приходе отца Александра постоянно шла образовательная работа – были группы, которые вели наиболее образованные, продвинутые люди из общины, детские группы, спектакли ставили. Не забывайте, семидесятые, восьмидесятые годы – всё под запретом, сотрудники из «наружного наблюдения» постоянно рядом, в лучшем случае – в подъезде. Обыски идут, религиозную литературу изымают, а уж не дай Бог с Запада найдут журналы или самиздат… В КГБ целый отдел существовал для надзора за Церковью. Потом все эти сотрудники чуть не строем пришли креститься, теперь можете видеть их в полном составе в храме Христа Спасителя на Пасху в первых рядах.

Ариадна Ардашникова

Как-то я спросила, как жить с Богом, если утром, только встав, хочу лечь обратно, чтоб не делать противного мне, чем я занимаюсь, пытаясь устроить свои дела. Отец Александр сильно сжал мою руку и развернул меня к алтарю: «Утром молитесь так: Господи! Пусть все дела мои сегодня будут во Славу Твою, пусть все мысли и желания мои сегодня будут по воле Твоей. Молитесь, чтоб стало здесь горячо», – в другой руке у него был нагрудный крест, и он энергично прижал его к груди. Потом, откинув голову свойственным ему движением чуть вбок, задорно и хитро взглянул на меня. Я поняла: «Как? Просто ларчик открывался?» Увидев, что я поняла, он пробил крестом воображаемую преграду: «И – вперёд!»

Анна Борзенко

В Коктебеле, помню, мы с моей подружкой считали: раз мы христианки, надо перед обедом всем дать это почувствовать: ну, там, перекреститься якобы незаметно, очи горе́, в общем, дать понять, что мы люди особенные. Но отец Александр совсем это не одобрил. Сказал: «Хотите молиться – молитесь, но так, чтобы никого не смущать». Хороший был урок.

Марианна Вехова

Отец Александр советовал молиться всегда: идя к автобусной остановке, в магазин, на работу, в автобусе, в лифте, в очереди… Действительно, это оказывается способом освятить всю свою жизнь! В очереди – не устаёшь и не сердишься оттого, что теряешь время: время не потеряно, если было посвящено молитве. Молитва помогает многое приобрести: свободу, душевный покой, радость. Даже конфликты в транспорте или в очереди вдруг рассасываются, если стоишь и молишься про себя. Чудеса! Но он остерегал от стремления получать духовное наслаждение, от жажды духовного комфорта. Это случается, когда человек привыкает ходить в один храм, где ему всегда хорошо. Отец советовал ходить в храмы, в которых служат неприятные нам священники: грубые, крикливые, властолюбивые. В таком храме надо найти человека, который искренне молится, и присоединиться к нему, потому что «где двое или трое…» Горячая молитва нужна не только людям, нужна храмам, в которых тоже частенько кипят страсти… Их тоже можно и нужно отмаливать…