К чужому берегу. Предчувствие. - Роксана Михайловна Гедеон

своей дочери Клеманс. Но какую авантюру эти братья затевают? Чтобы понять смысл подслушанного разговора, мне надо было посоветоваться с кем-то знающим. С Талейраном хотя бы… Пока же я уразумела только то, что у Клавьера в Мексике хранятся баснословные деньги, пиастры, но доставить их во Францию очень трудно, и для этой операции ему нужно сотрудничать с английским банком Бэринга.

«А у меня ведь тоже… тоже хранятся деньги в Америке…..»

Я поразилась этому совпадению. Конечно, о миллионах речь не шла, но Анна Элоиза завещала моим дочерям внушительную сумму — двести тысяч ливров, причем тоже в полновесном золоте. Золотые монеты лежат где-то в банке в Новом Орлеане, ожидая, пока владелец придет за ними, а у меня в бюро ждут своего часа надлежащим образом оформленные бумаги на владение этим богатством. Раньше я даже не особо задумывалась, как добраться до этих денег, полагая вопрос слишком сложным для разрешения, однако теперь… теперь…

Я не успела додумать эту мысль. В библиотеке скрипнула дверь, сквозняк взметнул легкие занавески на окнах, и на пушистый ковер, которым был устлан пол, ступила ножка в лиловом шелковом башмачке. В библиотеку легкой тенью проскользнула грациозная женщина, в которой я с изумлением узнала Жозефину.

— У меня всего одна минута, Рене. И до чего трудно было мне ее выкроить!

Братья ей поклонились. Явно волнуясь, она дрожащими руками расстегнула сумочку и протянула Клавьеру сложенные вчетверо листки бумаги.

— Вот. Здесь все, что меня больше всего нынче беспокоит.

— Снова счета?

Клавьер бегло просмотрел бумаги, которые ему предложили.

— Сорок пять тысяч франков! Однако, госпожа генеральша, похоже, вы ходите по магазинам со скоростью тысяча франков в час.

— Если бы! Я уже давно не хожу по магазинам, друг мой. Эти лавочники сами приходят ко мне каждое утро и приносят такую красоту, что я просто не в силах отказаться от покупок. Женская натура слаба…

— Да-да, — закончил Клавьер. — А ваш достопочтенный супруг по-прежнему суров по отношению к вам.

Жена первого консула смущенно прижала руки к груди:

— Некоторые вещи я даже не смею ему показывать, боюсь до смерти!..

— А что там с моими просьбами, Жозефина? — прервал ее Клавьер, как мне показалось, довольно нетерпеливо.

Мадам Бонапарт заморгала длинными ресницами.

— Дюпон будет скоро назначен, я упросила Бонапарта… Да и Руфус тоже, я думаю…..

Тон ее, впрочем, был неуверен. Банкир деловито ее прервал:

— О заграничном паспорте для меня ты говорить не пыталась?

На миг воцарилось молчание. Жозефина, казалось, не могла подобрать слов для ответа. Брови Клавьера нахмурились.

— Ладно, не лги. Прекрасно вижу, что не пыталась… Что, так уж трудно предпринять некоторые усилия для человека, который, черт побери, купил тебе Мальмезон?

Это «ты» и этот грубый тон по отношению к госпоже Бонапарт меня поразили. Они старые знакомые, наверняка через Терезу… Можно представить, какого рода услуги она оказывала Клавьеру! Поразительно: по поводу столь панибратского обращения Жозефина не выразила никакого неудовольствия. Лицо ее стало крайне удрученным, но причиной этих чувств была вовсе не фамильярность банкира.

— О, Боже мой, Боже мой! — вскричала она, чуть ли не заламывая руки. — Я бы с удовольствием сделала бы для тебя все, что ты просишь, Рене, но Бонапарт уже не тот, что раньше, клянусь тебе! Он стал так раздражителен… так властен после возвращения из Египта, что я порой не узнаю его больше. Моего влияния осталось так мало… и я так раздражаю его еще и своими долгами…

«И своими изменами, — подумала я. — Невесело первому консулу жить с сознанием того, что его жена делала долги, развлекаясь с капитаном Шарлем на глазах у всего Парижа!» Клавьер недоверчиво покачал головой:

— Полноте! Оставьте эти возгласы для тех, кто вас не знает. Вы с Терезой всегда были мастерицами искушения. Никогда не поверю, что ваши черные глазки оставляют Бонапарта полностью равнодушным. Поплачьте… покричите… неужели он позволит своей жене страдать?

— Черные глазки? — повторила, всхлипывая, Жозефина. — Ну и что, разве эти черные глазки есть только у меня? В них нет недостатка. Тут, в Нейи, появились сегодня еще одни… такие же черные… Боже правый, Рене, он говорил о ней уже несколько раз, и это заставляет меня трепетать. Я так боюсь потерять его!..

Я напряглась, слушая это. Клавьер видимо помрачнел.

— А, речь идет об этой новоявленной кузине… Да, плут Талейран всем преподнес сюрприз.

Он прошелся по комнате, потом резко повернулся к генеральше.

— А что, есть основания полагать, что эта принцесса, эта капризная версальская штучка, — вправду в родстве с твоим мужем?

— Ерунда, — пробормотала мадам Бонапарт невнятно.

— Да, ерунда, но, как ни крути, в свое время папаша принц привез ее именно из Италии. Осталось еще немало людей, которые это помнят.

Жозефина осторожно промокнула глаза кружевным платочком.

— Не знаю. Я никогда о подобном и не подозревала. Эта гусыня Элиза[37] сболтнула что-то о ней, скорее всего в шутку, а все Бонапарты подхватили. Они рады обхаживать любую женщину, на которой останавливается взгляд Наполеона!

— Ну так это правда или нет? — Клавьер не спускал с Жозефины весьма недоверчивого взора.

Она беспомощно развела руками.

— Рене, какого ответа ты от меня ждешь? Думаю, это беспочвенная сплетня. Бонапарты любят увеличивать свой клан, особенно если это идет мне во вред. В любом случае нужно спросить у мадам Летиции, моей свекрови. Но, как ты понимаешь, она не настолько меня любит, чтоб я горела желанием донимать ее расспросами…

Смысл этого диалога был мне совершенно непонятен. Если сначала я предположила, что речь идет обо мне и что именно я стала объектом ревности со стороны Жозефины — как-никак, я была обладательницей черных глаз, то последующее объяснение между банкиром и генеральшей вызвало у меня оторопь. Речь шла обо мне и одновременно не обо мне! Меня уж никак нельзя было назвать кузиной Бонапартов. Что за дикая выдумка? Но, в таком случае, о какой «капризной версальской штучке» они говорили? Какая еще женщина на этом приеме могла одновременно нравиться Бонапарту, обладать черными глазами и претендовать на такое прозвище?

Жозефина протянула Клавьеру руку, велела передать привет Терезе, с которой из-за невыносимого деспотизма Бонапарта не может увидеться, и выпорхнула из библиотеки так же легко и незаметно, как и впорхнула. Братья переглянулись.

— Зачем ты ее поддерживаешь? — спросил Сириль слегка осуждающе. — Она пожирает столько денег. Просто ненасытная прорва. Нам от нее одна обуза, явно никакого толка.

— Ну, не совсем так. Кое-что она для меня еще делает. К примеру, благодаря ей мой человек будет работать во Французском банке