Когда в Чертовке утонуло солнце - Алексей Котейко

виду больше двадцати не дашь.

— Вообще-то двадцать пять. Но спасибо.

— А тут ты сколько?

— Нет, с гениальностью я поспешила… А сам как думаешь?

— Пятнадцать лет… — сообразил Макс, вспомнив не раз уже слышанное упоминание о предыдущем «визитёре». — Я вообще-то думал…

— Что до тебя сюда занесло тоже мужика? Ничего. Бывает, — девушка показала глазами на его кружку. — Да ты пей. Остынет же, невкусно будет.

Парень ещё раз посмотрел на исходящий паром напиток, потом вздохнул и с видом мученика, готового принять яд, выпил. Содержимое пахло луговым разнотравьем и мёдом, и на вкус тоже было как обыкновенный цветочный мёд.

— Что это?

— Да так. Альтернатива чаю. Тут ведь его не достать.

— Минуточку. Как это может быть: тебе двадцать пять, из них пятнадцать ты здесь. А кандидатскую во сколько защитила? В десять, что ли? — прищурился Макс.

— А я думала, ты уже успел понять, что между временем тут и временем у нас знак равно не ставится. Хотя, признаться, я в этом вопросе и сама до конца не разобралась. Может, просто примешь как факт, что мне двадцать пять, конкретно здесь и сейчас?

— Постой. Давай с начала. Кто ты?

— Я? Ведьма, — девушка приосанилась и скорчила свирепую — как ей казалось — гримаску.

— Ну да. А я — колдун.

— Разумеется. Слышала уже, как ты прожор упаковываешь, — на колени хозяйки запрыгнул кот и тут же заурчал, устраиваясь поудобнее. Девушка погладила лобастую полосатую голову.

— Допустим. Ты ведьма. То есть — болезни, неурожай, непогода, вот это вот всё?

— Ты спятил, что ли? — обиженно посмотрела на парня собеседница. — На кой оно мне? Я — ведьма. Ведающая. Я пользу приношу и делом занимаюсь. Не хуже, между прочим, вашей ночной вахты. Только не бегаю по улицам с воплями и лязганьем, и не сижу потом по кабакам, отмечая пьянкой очередную партию уничтоженных кошмаров.

— А почему ты не в стражниках? — брякнул Макс.

— Уровень интеллекта субъекта имеет тенденцию к резкому снижению в короткий промежуток времени, — пробормотала девушка, будто ставила ему диагноз. Парень протестующе взмахнул рукой и чуть не разлил напиток. Змея, проползавшая в этот момент мимо его кресла, сердито зашипела.

— Не бойся, — девушка потянула к себе медный хвост, и змея тут же обвила её руку. — Во-первых, она безвредная. Это медянка. Хотя кусаться может больно. Во-вторых, она тебе просто сделала замечание. Не свинячь.

— Извиняюсь, я не нарочно.

— А насчёт стражи — у пана Майера можешь спросить. Хотя вроде бы всё и так очевидно: тех, кто носит юбку, в ночную вахту не записывают.

— Но ты сама сказала, что приносишь пользу, — заметил он.

— Приношу, — подтвердила девушка. — Но я не собираюсь горбатиться на кухне, или стирать в прачечной портки. Мне эти домашние обязанности сто лет в обед не сдались.

— И пан Майер определил тебя сюда?

— Хех. Нет. Я сама себя определила.

Максим окинул собеседницу внимательным взглядом. Девушка была невысокой и худенькой, почти миниатюрной. Тонкие кисти рук, казалось, будут просвечивать, если она выставит ладонь перед пламенем свечи. Кожа была светлая, сплошь усеянная веснушками; веснушки покрывали также и щёки, и курносый нос. Из-под повязанного вокруг головы алого платка выбивались непослушные огненно-рыжие пряди.

— Как тебя зовут?

— А вот это тебе знать не обязательно. Пан Резанов, — хитро посмотрела на него девушка.

— Блеск. То есть моё имя ты знаешь, а мне твоё — ни-ни?

— Мои знания тебе никак не навредят. А вот твои мне — могут.

— Почему вдруг?

— Потому что.

— Доходчиво.

— Ну, если уж тебе так припекает, можешь звать Хеленка.

— Елена то есть?

— Ты всегда такой нудный? — скривилась ведьма, опуская кота на пол. Кот укоризненно посмотрел на парня и тут же запрыгнул на стол, свернувшись на нём клубком.

— Хорошо. Хеленка так Хеленка. То есть настоящее имя имеет власть?

— Всё в той или иной мере имеет власть. А мне вовсе ни к чему, чтобы меня выдернули отсюда в самый неподходящий момент.

— Стало быть, ты тут прячешься?

— Не прячусь, а живу. Я же тебе сказала — у каждого свои фантазии.

Максим задумался, потом осторожно спросил:

— То есть ты всё это нафантазировала?

— В некотором роде. Вообще-то это всё-таки творение пана Майринка. Я просто немножко довела его до кондиции и подретушировала под свои потребности.

— А я тогда зачем тебе понадобился? Гвоздь прибить и картину повесить?

— Можешь же быть милым, если захочешь — улыбнулась Хеленка. — Гвоздь я и сама вобью. Хоть в стену, хоть кому надо в темечко. Но беда в том, что до тех, кому надо, не добраться.

— Тебе? — недоверчиво уточнил Макс, оглядывая комнату. — Вызови, как меня, делов-то.

— Ага, щас, аж десять раз. Я-то вызову, да они придут не одни, а с компанией.

— Кто — они?

— Те, кто солнышко утопил, — мрачно пояснила девушка.

— Ты знаешь, кто это? — подался вперёд в кресле младший страж.

— Знаю. Только сказать не могу.

— Это почему?

— Ты моё объяснение про власть прослушал и забыл?

Теперь Максим молчал уже с минуту, пытаясь понять, что именно ему хочет, но не может сказать, загадочная ведьмочка.

— Значит, — медленно начал он, — я правильно понимаю: если ты прямо назовёшь виновных…

— То и они сразу же узнают, кто их сдал и где меня искать, — кивнула девушка.

— Хитро придумано.

— Ещё хитрее, чем ты думаешь. Я-то, к примеру, своей волей молчу, а прочие молчат, даже выбора не имея.

— Ты это про что? Кто прочие? Иржи? Командор? Пан Майер? Пан Кабурек?

— Да все, Макс. Все, — устало откинулась в кресле девушка, делая ещё несколько глотков из кружки. — У них свободы выбора нет, потому что они этому миру принадлежат от рождения. У нас с тобой — есть. Но если этой свободой неправильно распоряжаться, то вреда выйдет куда больше, чем пользы.

— Ты про потерянные годы, здоровье и вот это вот всё прочее?

— А, тебя пан Майер тоже стращал? — улыбнулась Хеленка. — Ну, в общем-то, в какой-то мере он прав.

— Это же вопрос восполнения сил,