Каннибалы и короли. Истоки культур - Марвин Харрис

испанцы были не вполне готовы к тому, что обнаружили в Мексике.

Нигде в мире больше не возникло государственной религии, в искусстве, архитектуре и ритуалах которой настолько последовательно господствовали бы насилие, упадок, смерть и страдание. Нигде больше стены и площади великих храмов и дворцов не предназначались для настолько концентрированной демонстрации человеческих челюстей, клыков, ногтей, когтей, костей и разинувших рты отрубленных голов. Рассказы из первых уст, оставленные Кортесом и его товарищем-конкистадором Берналем Диасом, не оставляют сомнений в религиозном значении этих жутких образов, запечатлённых в камне. Боги ацтеков поедали людей, их сердца и пили человеческую кровь, а декларируемая функция ацтекских жрецов заключалась в том, чтобы поставлять всё новые человеческие сердца и человеческую кровь, дабы безжалостные божества не разгневались и не навредили людям, не наслали болезни и засуху и не сожгли весь мир.

Внутреннее убранство главного ацтекского храма испанцы впервые увидели после того, как были приглашены туда Монтесумой – последним из ацтекских императоров. Сам Монтесума ещё не догадывался о намерениях Кортеса – вскоре эта ошибка окажется для него роковой, – когда предложил испанцам подняться по 114 ступеням храмов-близнецов богов Уицилопочтли и Тлалока, которые стояли на вершине самой высокой пирамиды Теночтитлана, расположенной в центре сегодняшнего города Мехико. Пока они совершали это восхождение, писал Берналь Диас, их взору открывались другие храмы и святилища, «все как один сверкающие белизной». На открытом пространстве на вершине пирамиды «стояли огромные камни, на которые ацтеки клали несчастных индейцев для совершения жертвоприношений». Здесь же находились «громоздкое изображение, напоминающее дракона, и другие фигуры злобного вида, – и много крови было пролито в тот самый день». А затем Монтесума позволил им увидеть изображение Уицилопочтли с «очень широким лицом и чудовищными и страшными глазами», перед которым «были сожжены сердца трёх индейцев, принесённых ацтеками в жертву в тот день». Стены и двери храма «были настолько забрызганы и покрыты кровью, что стали чёрными», а «от всего этого места шла мерзкая вонь». В храме Тлалока всё также было залито кровью – «и стены, и алтарь, а вонь стояла такая, что мы едва смогли дождаться момента, когда оттуда выйдем».

Главным источником пищи ацтекских богов были военнопленные, которых вели по ступеням пирамид к храмам под конвоем четырёх жрецов, укладывали на спину в позе орла на каменный алтарь и рассекали грудь с одной стороны обсидиановым ножом, которым орудовал пятый жрец. Затем у жертвы вырывали сердце – в сохранившихся описаниях обычно упоминается, что оно ещё билось, – и сжигали в качестве подношения богам. После чего тело сбрасывалось вниз, чтобы оно катилось по ступеням пирамиды, которым придали специальную крутую форму, подходящую для этой задачи.

Иногда некоторым жертвам – вероятно, это были особенно могучие воины – предоставлялась привилегия некоторое время защищаться, прежде чем их убьют. Вот как описывал эти «потешные» сражения Бернардино де Саагун, крупнейший историк и этнограф ацтеков:

«Сражаясь с другими пленниками, они сбивали их с толку, привязывая за талию верёвкой, которая проходила через отверстие в круглом камне, напоминавшем жернов мельницы, причём [верёвка] была достаточно длинной, чтобы [пленник] мог обойти весь камень по окружности. Ему давалось оружие, которым он мог сражаться, а против него выходили четверо воинов с мечами и щитами, которые поочерёдно обменивались с пленниками ударами мечей, пока он не оказывался поверженным» [de Sahagún 1950: 4].

За два-три столетия до этих событий сам правитель государства ацтеков явно был не прочь разделаться с несколькими жертвами собственными руками. Приведём знаменитое описание расправы над захваченными пленниками из народа миштеков, которое оставил доминиканский монах Диего Дуран:

«Вошли пятеро жрецов и потребовали выдать им пленника, стоявшего первым в шеренге… Каждого пленника они подводили к месту, где стоял правитель, и, заставив его встать на камень, служивший изображением солнца и напоминавший его внешне, валили его на спину. Один жрец хватал пленника за правую руку, другой – за левую, третий – за левую ногу, четвёртый – за правую, а пятый жрец связывал ему шею верёвкой и прижимал его к камню так, что тот не мог пошевелиться.

Правитель поднимал нож над головой и затем наносил им удар в грудь пленника. Вскрыв её, он извлекал оттуда сердце и высоко поднимал его, сжав в руке, в качестве подношения солнцу. Когда сердце остывало, правитель бросал его в круглую впадину, зачерпнув немного крови жертвы и разбрызгивая её в направлении солнца» [Duran 1964: 121].

Не все жертвы ацтеков были военнопленными – помимо них, богам приносилось в жертву значительное количество рабов. Кроме того, ацтеки отбирали некоторых юношей и девушек для того, чтобы они служили воплощением определённых богов и богинь, и на протяжении года, предшествовавшего их казни, с ними обращались чрезвычайно бережно и нежно. Во Флорентийском кодексе – книге, написанной в XVI веке на ацтекском языке науатль [31], – присутствует следующий рассказ о смерти женщины, игравшей роль богини Истаксиуатль:

«И вот, когда они убили пленников, только [затем] настал черёд [воплощения] Истаксиуатль; "богиня" явилась в самый последний момент. Она оставалась напоследок, когда они закончили своё дело. После того, как было совершено жертвоприношение пленников, они положили её на жертвенный камень, распластав её на спине. Они ухватились за неё, дёргали и тянули её за руки и за ноги, сильно выпячивая её грудь, прогибая её спину и изо всей мочи оттягивая её голову по направлению к земле. Затем они придавили её шею, плотно прижав к ней нос рыбы-меч – колючий и остроконечный, с шипами по обе стороны.

Всё это время палач оставался на своём месте, но затем встал и рассёк ей грудь.

И вот, когда он вскрыл ей грудь, кровь забила высоким фонтаном; она хлынула, брызнув далеко вперёд, как будто закипела.

А когда это было сделано, палач поднял её сердце в качестве приношения [богу] и поместил его в сосуд, который именовался у них зелёным каменным кувшином.

Пока всё это происходило, громко трубили в трубы. А когда всё закончилось, они спустили вниз тело и сердце [подобия] Истаксиуатль, завёрнутые в драгоценную мантию» [de Sahagún 1950: 589].

Впрочем, подобные проявления почтительности к жертве были малочисленными и редкими. Подавляющее большинство жертв не поднимались по ступеням пирамиды с радостью, успокаиваемые перспективой, что они вот-вот осчастливят какого-то бога. Многих из них приходилось тащить за волосы:

«Когда хозяева пленников вели своих рабов в храм, где их предстояло умертвить, жертв держали за волосы. А когда они поднимались по ступеням пирамиды, некоторые пленники падали в обморок,