Вторжение в Империю - Скотт Вестерфельд

Оксам понимала, что очень скоро увидится с Императором. Ивдруг ей встретилась еще одна кошка. Стройная, остроухая, с гладкой шерсткой,она лежала поперек дорожки и грелась на особенно большом плоском камне. Несказать, чтобы эта кошка принадлежала к какой-то особой породе. В ее шерсткесмешались молочный, абрикосовый и черный цвета. Вдоль позвоночника до самогохвоста у кошки был вшит симбиант Лазаря. Она нервно подергивала хвостом, носама лежала неподвижно. Вертикальные щелочки кошачьих зрачков чуть расширилисьот любопытства, когда она увидела Нару, но интерес тут же пропал, и кошкалениво, равнодушно моргнула.

Нара сумела выдержать ее взгляд.

На тропинке появился молодой человек, наклонился и привычнымдвижением усадил кошку себе на плечо. Кошка протестующе мяукнула, сползла чутьвниз, но тут же удобно устроилась на согнутой в локте руке молодого человека,одной лапой уцепившись за ткань императорской мантии.

Первая мысль у Оксам была такая: «В жизни он красивее».

— Мой повелитель, — проговорила Оксам, гордясьтем, что автоматически не опустилась на колени. Сенаторство давало особыепривилегии.

— Сенатор, — отозвался мужчина, кивнул ей, а затемнаклонился и поцеловал макушку кошки. Кошка потянулась и лизнула его вподбородок.

Помимо погибших на войне, большинство воскрешенных были,конечно, очень стары. Традиционная медицина сохраняла богатых и могущественныхлюдей в живых до почти двухсот лет, а смертельные болезни и несчастные случаипроисходили крайне редко. Все знакомые Нары Оксам из числа воскрешенных былилибо древними солонами, либо умудренными жизнью олигархами — разнообразнымиисторическими реликтами. Порой ей встречались паломники, которым удавалосьдобраться до столичной планеты, именуемой Родиной, после многовековыхстранствий по галактике с субсветовой скоростью. Они несли свою смертьблагодарно, изящно и спокойно — эти седовласые старцы. Но Император совершилСвященное Самоубийство в то время, когда ему было едва за тридцать (именно вэтом возрасте экзобиологи-структуралисты находятся в поре расцвета своейнаучной карьеры). Это была последняя проверка его великого изобретения.Старение не успело коснуться его лица. Он казался таким настоящим, его улыбкабыла настолько очаровательной (а может, хитрой?), его взгляд — столь зорким. Онявно видел, как волнуется Нара Оксам.

Он выглядел потрясающе… живым.

— Благодарю, что приняли мое приглашение, — сказалВоскрешенный Император, повелитель Восьмидесяти Планет, в знак уважения к той,которую оберегала граница Рубикона.

— К вашим услугам, мой повелитель.

Кошка зевнула и уставилась на Оксам, словно бы говоря: «И кмоим».

— Прошу вас, сенатор, присядьте с нами.

Оксам последовала за мертвым Императором.

Они уселись в самом центре спиральной дорожки. Летучиеподушки удобно улеглись под спину, локти и шею гостьи. Они не только приняли насебя ее вес, но приобрели такую форму, чтобы ей было легко расправить мышцы исесть так, чтобы руки, ноги и спина не затекали. Между Оксам и Императоромстоял приземистый квадратный мраморный блок. Император опустил на него кошку. Тасразу же легла на спину, подставив владыке молочно-белое брюшко.

— Вы удивлены, сенатор? — неожиданно спросилИмператор.

Удивил Оксам сам этот вопрос. Она собралась с мыслями,гадая, о чем могло сказать Императору выражение ее лица.

— Я не ожидала, что наша встреча будет наедине, вашевеличество.

— А вы поглядите на свои руки, — посоветовал он.

Оксам недоуменно заморгала и последовала совету Императора.К ее смуглой коже прилипло множество серебристых, сверкающих на солнце пылинок,похожих на пятнышки слюды на поверхности темной породы.

— Наша служба безопасности, — пояснилИмператор. — И еще — несколько придворных. Если у вас выступит пот, мы обэтом узнаем.

«Наномашины», — поняла Оксам, мельчайшие устройства,предназначенные для регистрации и записи гальванической реакции кожи, пульса,выделений — а следовательно, для проверки на ложь. Некоторые из этих устройствнаверняка могли мгновенно убить ее, если бы она вздумала угрожать Императоруфизически.

— Постараюсь не вспотеть, мой повелитель.

Он рассмеялся. Прежде Наре Оксам никогда не приходилосьслышать, чтобы мертвые смеялись. Рассмеялся и откинулся на подушку. Подушка —дитя прелестной гравитации — мгновенно среагировала на перемену позы.

— Вам известно, почему мы так любим кошек, сенатор?

Нара Оксам незаметно облизнула губы, гадая, могли ликрошечные машинки, усыпавшие ее ладони (а может, они и на лицо налипли? и пододеждой?), выявить ее ненависть к этим животным.

— Кошки стали первыми жертвами экспериментов, мойповелитель, — ответила Нара и уловила в собственном голосе ноткипослушания — так ребенок отвечает на уроке катехизиса. Такое послушание ей непонравилось.

Она посмотрела на ленивое создание, вальяжно развалившеесяна мраморном столе. Кошка глядела на нее подозрительно, словно читала мысли.Тысячи ей подобных корчились в посмертной агонии во время безуспешных СвященныхЭкспериментов по вживлению симбиантов, призванных оживить умершие нервныеклетки. Тысячам была суждена участь инвалидов после неполной реанимации.Десятки тысяч погибли сразу — на них изучались параметры оживления после смертиголовного мозга, системного шока и распада тканей. Все успешные опыты былипроведены на кошках. По какой-то причине с оживлением обезьян и собак возникалипроблемы — они либо теряли разум, либо погибали от спазмов, словно не моглисвыкнуться с неожиданным возвращением к жизни после смерти. Другое дело —психически уравновешенные, самовлюбленные кошки, которые (как, вероятно, илюди) считали, что заслуживают этой самой жизни после смерти.

Оксам прищурилась, глядя на маленького зверька. «Миллионытаких, как ты, корчились от боли», — послала она свои мысли кошке.

Кошка снова зевнула и принялась вылизывать лапку.

— Так полагают, сенатор, — отозвалсяИмператор. — Так часто полагают. Но наша любовь к хищникам семействакошачьих выше уважения к их вкладу в священную науку. Видите ли, эти хрупкиесущества всегда были полубогами, нашими проводниками на пути в новые царства,безмолвными слугами прогресса. Известно ли вам, что на всех стадиях эволюции человекакошкам было суждено сыграть важнейшую роль?

Оксам широко раскрыла глаза. Наверняка это была какая-тонаучная шутка, словесный эквивалент гравитационно-модифицированных фонтанов вдворцовом саду. Пока разговор был подобен воде, взбегающей вверх по склонугоры, — демонстрация имперской изысканной мощи. Оксам решила, что непозволит Императору одурачить ее, заговорить ей зубы.

— Важнейшую, мой повелитель? — постаравшись, чтобыее вопрос прозвучал серьезно, осведомилась она.