Коронация, или Последний из романов - Борис Акунин

Из-за вынужденного разделения двора на двеполовины пришлось довольствоваться самым скромным количеством прислуги. Я смогвзять с собой из Петербурга лишь восемь человек: камердинера его высочества,горничную Ксении Георгиевны, младшего лакея (уже поминавшегося Липпса) дляПавла Георгиевича и Эндлунга, буфетчика с помощником, белого повара и двухкучеров для английского и русского выездов. Предполагалось, что чай и кофе ябуду подавать сам – это своего рода традиция. Рискуя показаться нескромным,скажу, что во всем дворцовом ведомстве никто лучше меня не исполняет сей родобязанностей, требующий не только огромного навыка, но и таланта. Недаром япять лет служил кофешенком при их величествах покойном государе и ныневдовствующей императрице.

Разумеется, я не рассчитывал, что обойдусьвосемью слугами, и особой телеграммой просил московский отдел Дворцовогоуправления назначить мне толкового помощника из местных, а также предоставитьдвух форейторов, черного повара для прислуги, лакея для обслуживания старшихслуг, двух младших лакеев для уборки, горничную для мадемуазель Деклик и двухшвейцаров. Большего просить не стал, отлично понимая, какая в Москве нехватка сопытной прислугой в связи с прибытием такого количества высоких особ. Никакихиллюзий на счет московских слуг я, конечно, не питал. Москва – город пустующихдворцов и ветшающих вилл, а хуже нет, чем держать штат слуг безо всякого дела.От этого люди дуреют и портятся. Вот у нас три больших дома, в которых мы живемпопеременно (за вычетом весны, которую проводим за границей, потому чтоЕкатерина Иоанновна находит время Великого Поста в России невыносимо скучным):зимой Семья обитает в своем петербуржском дворце, летом на вилле в Царском,осенью на Мисхорской мызе. В каждом из домов имеется свой штат прислуги, ибездельничать им я не даю. Всякий раз, уезжая, оставляю длиннейший переченьпоручений и непременно нахожу возможность время от времени наезжать спроверками, всегда неожиданными. Слуги – они, как солдаты. Их все время нужночем-то занимать, а не то станут пить, играть в карты и безобразничать.

Мой московский помощник встретил нас навокзале и, пока ехали в карете, успел кое-что разъяснить про ожидающие меняпроблемы. Во-первых, выяснилось, что мой запрос, весьма умеренный и разумный,выполнен Дворцовым управлением не полностью: младшего лакея выделили толькоодного, повара для прислуги тоже не дали, только кухарку, а хуже всего то, чтоне получилось с горничной для гувернантки. Это мне было особенно неприятно,потому что позиция гувернантки изначально двусмысленна, ибо находится на гранимежду обслуживающим и придворным штатом, тут требуется сугубая деликатность,чтобы не обидеть и не унизить человека, который и так постоянно опасаетсяущемления своего достоинства.

– Это еще не самое прискорбное, господинЗюкин, – сказал московский помощник с характерным «аканьем», заметив моенеудовольствие. – Печальнее всего то, что вместо обещанного МалогоНиколаевского дворца в Кремле вам определен для проживания Эрмитаж, что вНескучном саду.

Помощника звали Корнеем Селифановичем Сомовым,и на первый взгляд он мне не показался: какой-то неблагообразно лопоухий,тощий, кадыкастый. Сразу видно, что человек достиг пика своей карьеры и дальшеему хода не будет, так и просидит до пенсии в московском захолустье.

– Что за Эрмитаж такой? – нахмурилсяя.

– Красивый дом, с превосходным видом наМоскву-реку и город. Стоит в парке и близок от Александрийского дворца, гдеперед коронацией поселится высочайшая чета, но… – Сомов развел длиннымируками. – Ветх, тесен и с привидением. – Он коротко хихикнул, однако,видя по моему лицу, что я к шуткам не расположен, стал объяснять. – Домпостроен в середине прошлого столетия. Когда-то принадлежал графине Чесменской– той самой, знаменитой богачке и сумасбродке. Вы, господин Зюкин, про неенаверняка слыхали. Некоторые говорят, что Пушкин писал свою Пиковую Даму с нее,а вовсе не со старой княгини Голицыной.

Я не люблю, когда слуги щеголяютначитанностью, и ничего на это не сказал, лишь кивнул.

Очевидно, Сомов не понял причины моегонеудовольствия, потому что продолжил с еще большей витиеватостью:

– Согласно преданию, в царствованиеАлександра Первого, когда всё общество играло в новомодную игру лото, графинясыграла с самим Нечистым и поставила на кон свою душу. Служители рассказывают,что иногда безлунными ночами по коридору проходит белая фигура в чепце ипостукивает камешками в мешке.

Сомов снова хихикнул, как бы давая понять, чтосам он, будучи человеком просвещенным, в подобную чушь не верит. Однако яотнесся к этому известию с полной серьезностью, потому что всякий служитель, вособенности если он, подобно мне, принадлежит к старинной дворцовой династии,знает, что призраки и привидения существуют на самом деле и шутить как с ними,так и о них – занятие глупое и безответственное. Я спросил, делает липривидение старой графини что-нибудь злое кроме постукивания костяшками. Сомовответил, что нет, за без малого сто лет ни в каких иных каверзах привидениезамечено не было, и я успокоился. Ладно, пусть себе ходит, нестрашно. Вот у насв Фонтанном дворце водится призрак камер-юнкера Жихарева, писаного красавца инесостоявшегося фаворита Екатерины Великой, отравленного князем Зубовым. Чтотам графиня в чепце! Этот жилец (или, правильнее сказать, нежилец?) ведет себясамым непристойным образом: в темноте щиплет дам и прислугу, а особенно распоясываетсянакануне Ивана Купалы. Августейших особ, правда, касаться не дерзает – все-такикамер-юнкер. Или вот в Аничковом призрак смольнинской институтки, якобысовращенной государем Николаем Павловичем и после наложившей на себя руки.Ночью просачивается сквозь стены и роняет холодные слезы на лицо спящим. То-топриятно от ледяной слезы проснуться и увидеть перед собой этакий страх.

В общем, привидением меня Сомов не испугал.Хуже оказалось то, что дом и в самом деле оказался очень тесен и лишен многихнеобходимых удобств. Неудивительно – с тех пор как это владение полвека назадбыло выкуплено у графов Чесменских Дворцовым управлением, в нем ничего необновляли.

Я прошелся по этажам, прикидывая, что нужносделать в первую очередь. Следовало признать, что с основными приготовлениямиСомов справился неплохо: мебель была расчехлена, всё сияло чистотой, в спальняхстояли свежие цветы, рояль в большой гостиной звучал исправно.

Освещение меня огорчило – оно было даже негазовое, а вовсе допотопное, масляное. Эх, мне бы хоть недельку – я развернулбы в подвале маленькую электростанцию, провел бы провода, и дворец принял бысовсем иной вид. А то что же при масляном освещении сумерничать. У нас вФонтанном такое было лет тридцать назад. Выходило, что понадобится фонарщик,который будет заливать масло в лампы – они были английской работы, с часовымзаводом на сутки.