Несущий смерть - Стивен Кинг

— Едва ли, — покачал головой Кевин, — Слишком уж сложно дляшутки. Что надо сделать с камерой, чтобы она выдавала одну и ту же фотографию?И еще. Здесь есть психологический момент.

— Уже и психологический. — Мистер Дэлевен закатил глаза.

— Да, психологический! — твердо повторил Кевин. — Например,если кто-то дает тебе сигару, которая взрывается при первой затяжке, то оннепременно хочет при этом присутствовать, чтобы вдоволь насмеяться, не так ли?Но ведь ты или мама не хотели подшутить надо мной так…

— Твой отец не из шутников. — Миссис Дэлевен могла бы этогои не говорить.

Мистер Дэлевен смотрел на Кевина осуждающе, плотно сжавгубы. Таким взглядом он всегда одаривал Кевина, когда тот «уплывал» в странувоображаемого. Именно в этой стране Кевин чувствовал себя как рыба в воде. Авот у его отца желание мальчика увидеть то, чего нет, вызывало недоумение иполное неприятие. Мистер Дэлевен не понимал, откуда это в Кевине, но мог суверенностью сказать, что не от него.

Отец вздохнул и снова посмотрел на камеру. Слева откололсякусочек черного пластика. Тончайшая трещина, с человеческий волос, пересекалалинзы. Трещинка исчезала, если поднести видоискатель к глазу и сфотографироватьто, что видишь. Только зафиксировать, снять то, что видишь, не удавалось. То,что фотографировалось, лежало на кофейном столике. И еще с десяток дубликатовостались в столовой.

А запечатлевался некий беженец из местного собачьегопитомника.

— Ладно, и что же ты собираешься с ней делать, черт побери?— спросил мистер Дэлевен. — Я прошу тебя, давай рассуждать здраво, Кевин. В чемпрактическая польза от камеры, которая снова и снова выдает одну и ту жефотографию?

Но Кевин думал не о практической пользе. То есть в тотмомент он ни о чем не думал. Он чувствовал… и вспоминал. В то мгновение, когдаон нажимал на кнопку, одна мысль (она моя) озарила его сознание, точно так же,как вспышка озарила комнату. Мысль эта вызвала столько эмоций, что Кевин до сихпор не мог понять их, но вроде бы доминировали страх и волнение, предчувствиенеобычного.

А кроме того, отец всегда стремился рассуждать с позицииздравого смысла. Ему были непонятны интуиция и предчувствия сына илиувлеченность дочери куклами-убийцами.

Мег вернулась с тарелкой, до краев наполненной мороженым, иснова включила фильм. Кто-то пытался поджечь Чаки с помощью факела, но куклапродолжала размахивать ножом.

— Вы все еще спорите?

— Мы дискутируем, — поправил дочь мистер Дэлевен и ещеплотнее сжал губы.

— Да, конечно. — Мег уселась на пол, скрестив ноги. — Тывсегда так говоришь.

— Мег? — Голос Кевина звучал приторно-сладко.

— Что?

— Если ты обрушишь столько мороженого на ушибленнуюселезенку, то этой же ночью умрешь в страшных муках. Возможно, селезенка у тебяи не разорвалась, но…

Мег показала брату язык и отвернулась к экрану. МистерДэлевен все смотрел на сына. Во взгляде отца читались любовь и раздражение.

— Послушай, Кев, камера твоя. С этим никто не спорит. Тыможешь делать с ней все, что пожелаешь. Но…

— Папа, а тебя хоть чуть-чуть интересует, почему я поступаюименно так, а не иначе?

— Нет.

Теперь уже Кевин закатил глаза. Миссис Дэлевен переводила взглядс одного на другого, словно зритель, наслаждающийся жарким теннисным поединком.Пожалуй, так оно и было. Год за годом женщина наблюдала, как отец и сыноттачивали друг на друге свое мастерство, и зрелище это до сих пор ей ненаскучило. Она лишь задавалась вопросом, когда же до отца и сына дойдет, как жена самом деле они похожи.

— Так вот, я хочу об этом подумать.

— Отлично. А я хочу, чтобы ты знал: завтра я могу зайти в«Пенни» и обменять камеру… если, конечно, ты этого хочешь и они согласятся взятьповрежденный товар. Если ты решишь оставить подарок — дело твое. Я умываю руки.— И потер ладони, дабы подчеркнуть свое отношение к упрямству сына.

— Полагаю, мое мнение никого не интересует, — подала голосМег.

— Правильно, — откликнулся Кевин.

— Разумеется, интересует, Мег, — тут же возразила миссисДэлевен.

— Я думаю, что это заколдованная камера. — Мег слизаламороженое с ложки. — Я думаю, это Знамение.

— Какая нелепость! — тут же возмутился мистер Дэлевен.

— Вот и нет, — стояла на своем Мег — Другого объясненияпросто и быть не может. Ты так не думаешь, потому что в это не веришь. Еслидаже перед тобой возникнет привидение, ты его, папа, просто не заметишь. А тычто скажешь, Кевин?

Сразу Кевин не ответил, не смог. Сверкнула еще одна вспышка,но не перед глазами, а в голове.

— Кев? Земля вызывает Кевина.

— Я думаю, возможно, ты права, — медленно произнес он.

— О Боже! — Джон Дэлевен встал. — Вот она, месть Фредди иДжейсона [3]: мой сын думает, что в подаренной ему камере обретаетсяпризрак! Я иду спать, но, прежде чем поднимусь наверх, все-таки выслушайте моемнение: камера, раз за разом выдающая одну и ту же фотографию, да еще такуюпримитивную, как эта, — очень уж скучное проявление сверхъестественного.

— Однако… — Кевин пристально вглядывался в фотографии.

— Я думаю, нам всем пора спать, — вмешалась миссис Дэлевен.— Мег, если ты жаждешь досмотреть до конца этот шедевр кинематографии, томожешь это сделать утром.

— Но уже самый конец! — воскликнула Мег.

— Я посижу с ней, а потом мы вместе поднимемся наверх, —пообещал Кевин.

Пятнадцать минут спустя, когда от злобного Чаки отделались(по крайней мере до следующей серии), брат и сестра разошлись по своимкомнатам. Но сразу заснуть Кевину не удалось. Он лежал в кровати и долго ещеприслушивался к порывам ветра и шелесту листвы, думая о том, как камера можетвыдавать одну и ту же фотографию и что сие может означать. И уже почти во снепонял, что решение давно принято: он оставит полароидную камеру «Солнце» усебя, во всяком случае, на какое-то время.

Эта камера моя, подумал Кевин, повернулся на бок, закрылглаза и через сорок секунд крепко спал.

Среди тиканья и таканья никак не менее пятидесяти тысяччасов, не обращая на них ни малейшего внимания, Реджинальд «Поп» Меррилл спомощью прибора, отдаленно напоминающего офтальмоскоп, просвечивал внутренностиполароидной камеры «Солнце-660». Очки Поп сдвинул на лысый череп: вблизи онпрекрасно видел и без них.