Весенняя ветка - Нина Николаевна Балашова

сильно толкнуло в голову, и он бессильно опустился на пол. Где-то близко, совсем рядом, заревела сирена пожарной машины.

В сознание Петя пришел в больнице. Вся голова, лицо, руки были забинтованы. Он вспомнил горящий бак с краской, попытался приподняться и вскрикнул от боли.

* * *

— Болит, Петя? — услышал он рядом с собой знакомый голос.

Петя открыл глаза и увидел на соседней койке Федьку.

— Это ты, Федька? Как ты сюда попал?

Федька молчал.

— Федька, Федька, — окликнул он его снова.

— Тебе нельзя разговаривать, — спокойно шепнул Федька. — Молчи, я тебе после расскажу.

— Нет, у меня не болит. Ты как сюда?

Федька тихо закашлял.

— Ну, так просто. Заболел я.

— Что случилось там, в цехе? — тревожно спросил Петя снова.

— Ничего. Пожар быстро потушили. Говорили, что если б ты этот бак не засыпал песком, загорелись бы все баки, и тогда плохо было бы. Сумел ты все-таки спасти… А некоторые рабочие тебя рвачом называют. — Федя усмехнулся и покачал головой. — Тебя на скорой помощи увезли. Рабочие к тебе в больницу приходили. Галя вот тоже недавно была. У нее кровь брали для тебя.

— У Гали?

— Да. Она плакала. Страшный ты был. Я видел.

Федька замолчал. Скрипнула дверь. Вошел врач, высокий мужчина в белом халате. Подошел к Пете. Большие голубые глаза его засветились радостью.

— Выздоравливай теперь, — сказал он. — Чудом спасли тебя. Вон, товарищу своему скажи спасибо.

Он кивнул Федьке, спросил, как себя чувствует, в ответ тот широко улыбнулся, показывая крупные зубы.

Потом врач ушел, сказав на прощанье, что Пете разговаривать нельзя, что он не должен волноваться. Петя вопросительно посмотрел на Федьку. Тот в ответ пробормотал:

— Это хирург. Он у меня кожу вырезал. Тебе пересадку делал…

…Они целыми днями разговаривали шепотом. Федька рассказывал о деревне, Петя — о детдоме, о ремесленном училище.

— Знаешь, Петь, я, наверное, в деревню не поеду, — однажды сообщил Федька.

Петя удивился.

— А как же?

— Интересно здесь как-то. И люди… и завод. Вот бы мне на какие-нибудь курсы поступить. Ну, вот как ты… на электросварщика. Я и деньги уже домой отослал и написал, что повременю.

Петя вдруг почувствовал такую нежность к этому неуклюжему рыжему Федьке, что даже слезы выступили на глазах. Волнуясь, он сказал:

— А я тебя научу. Обязательно научу, Федька…

Как-то они услышали за дверью строгий голос медсестры:

— Завтра приходите, завтра. Сегодня нельзя.

В ответ — растерянный знакомый голос:

— На минутку только.

Федька и Петя сразу узнали голос Васи.

— Заходи, Вася! — крикнул Петя, приподымаясь с койки.

Вошли Вася с Наташей. Они потоптались у порога и на цыпочках прошли к кровати.

— Ну как, поправляетесь? — спросил Вася, улыбаясь.

— Мы еще вчера сюда заходили, только нас не пустили, — добавила Наташа.

— Как же так, Петя, а? — продолжал Вася, вытаскивая из свертка яблоки, шоколад. — Наделал ты дел. Платона Кузьмича с начальником цеха в партком вызывали. Переживает старик.

— Вчера наш двигатель прошел испытание, — доложила Наташа.

Петя очень обрадовался этому, крепко пожал руки ей и Васе.

— Ну, вот еще, — пробормотал Вася, смущенно улыбаясь.

Лицо Федьки тоже расплылось в улыбке.

Гости рассказали о последних новостях на заводе, о новой кинокомедии… и с огорчением посмотрели на медсестру, которая напомнила, что им пора уходить.

— Ну, выздоравливайте быстрей, — сказал Вася. — А то мне скучно там одному. — И подойдя к Пете, шепнул ему на ухо:

— А мы с ней скоро поженимся.

Петя понимающе кивнул головой. Наташа заметила это и покраснела.

Когда они ушли, пришел Платон Кузьмич.

— Как же вышло-то, а? Блоки не ушли бы, — кряхтя, ругался он. Нежно и долго смотрел на Петю, закрыл ладонью глаза, отвернулся. Кашляя проговорил:

— Хорошо хоть… Живой.

Петя долго не спал в этот вечер. Он думал о тех, кто побывал днем в их палате. У него, оказывается, много друзей — и настоящие друзья! А он будто не знал… И только сейчас понял, что все это вокруг: и завод, и общежитие, и рабочие, и этот высокий хирург — его семья, близкая, родная, связанная между собой какой-то невидимой крепкой нитью.

…Через два месяца Петя выписался из больницы. Ослепительно, не по-зимнему сияло солнце. Под ногами весело похрустывал снежок. Петя медленно шел мимо завода в общежитие. Вдруг он увидел Галю. Она вышла из троллейбуса и спешила к проходной. «Видимо, во вторую смену работает», — подумал Петя.

— Галя, — громко крикнул он ей вслед. Увидев его, девушка улыбнулась и помахала рукой. Потом подбежала к нему, остановилась и, покраснев, привычным движением поправила узел волос. Они смотрели друг на друга и почему-то молчали.

— Ну, иди, — сказал Петя.

Галя кивнула головой и побежала. Из улиц и переулков шли к заводу сотни людей. Шли в одиночку, по двое, группами, слышны были обрывки разговора, кто-то громко кашлянул, в другом месте смеялись.

Мимо Пети пробежала девушка с озорными синими глазами, подошла к поджидавшему ее широкоплечему парню.

— Миша, почему ты на занятия не ходишь? — накинулась она на него.

— Времени не было. Мы в цехе новый способ литья осваиваем. Понимаешь, как здорово получается.

Он взял ее за руку, и они побежали к проходной, растворились в людском потоке.

В этом потоке шли тысячи рабочих. Петя единым радостным взглядом охватил эту людскую массу, и у него невольно захватило дыхание. Мимо шли знакомые и незнакомые, но близкие и родные сердцу люди; они шли на привычное для них дело — плавить металл, собирать машины.

Петя долго и задумчиво смотрел им вслед. «Запарился, наверное, Платон Кузьмич», — подумал он, вспомнив, что до выхода на работу ему осталось еще две недели. И нехотя пошел от завода в сторону своего общежития…

ТАНЕЦ МАЛЕНЬКИХ ЛЕБЕДЕЙ

Я зашел к другу своему после концерта, чтобы поздравить его. Он сидел за фортепьяно, на котором в застекленной рамке стояла фотография молодой девушки. Я надеялся увидеть его радостным, возбужденным, как всех выпускников консерватории, и был удивлен его настроением. Почему-то он показался мне задумчивым и даже расстроенным.

— Сыграть тебе что-нибудь? — наконец сказал он и как бы обрадовался.

Я кивнул, и он медленно заиграл танец маленьких лебедей из балета Чайковского «Лебединое озеро». Перед концертом, дома, в кругу друзей, когда просили его что-нибудь сыграть, он всегда играл эту вещь. Я чувствовал, что это не случайно и решил спросить его.

И вот что он рассказал.

…Это было давно. Тогда я только что окончил школу и готовился к экзаменам в институт. Однажды мы с отцом поехали в лес за бревнами. Дом наш был старый, построенный еще дедом,