Летние истории - Миэко Каваками

взглядом племянницу, сидевшую рядом, я удивилась, до чего она выросла: девочка казалась в два раза выше, чем в прошлый раз, когда я ее видела.

— Ничего себе ноги отрастила, Мидорико! — не удержалась я.

Мидорико, с волосами, собранными в хвост, одетая в темно-синюю футболку с круглым вырезом и шорты, сидела на самом краешке скамьи. Может быть, поэтому ее ноги показались мне неестественно длинными. Я легонько хлопнула ее по коленке. Мидорико смущенно взглянула на меня, но тут вмешалась Макико со своими «да-да, я сама в шоке, она так вымахала в последнее время!», и девочка сразу же недовольно отвела глаза, прижала к себе рюкзак и откинулась назад. Макико кивнула в ее сторону, будто ища у меня сочувствия, удивленно подняла брови и пожала плечами.

Да, точно, ведь Мидорико не разговаривает с матерью уже полгода.

Что произошло, я не знаю. По словам Макико, та просто взяла и перестала реагировать на любые ее вопросы или попытки заговорить. Сначала Макико переживала, что это депрессия, но никаких других странностей в поведении Мидорико не было. С аппетитом все в порядке, она продолжала ходить в школу и разговаривала там с друзьями и учителями. А дома, с матерью, — нет. Явно намеренно. Макико не могла понять, в чем дело, и осторожно пыталась выяснить это у дочери, но безрезультатно.

— Знаешь, мы не разговариваем, — со вздохом сообщила мне Макико, позвонив, еще когда все это начиналось. — Только ручка и блокнот.

— В смысле?

— В смысле, она не хочет со мной разговаривать! Ну понимаешь, ртом! Я-то, конечно, болтаю без умолку. А она только напишет у себя в блокноте что-нибудь — и мне показывает. А говорить со мной не желает… Давно уже. Месяц или вроде того…

— Ого, месяц — это долго…

— Да уж, долго.

— Целый месяц!

— Я у нее по-всякому выспрашивала, что такое, а она ни в какую — молчит, и все… Ни словечка не вытянешь. Я и сердилась, и кричала на нее — как об стенку горох. Со всеми ведь разговаривает, а со мной — нет… Период такой, наверное. Может, что-то ее во мне не устраивает. Ну, это же не навсегда, пройдет… И все будет хорошо! — жизнерадостно заключила тогда Макико.

Но, похоже, за эти полгода в ее отношениях с Мидорико ничего не изменилось.

Почти у всех девочек в моем классе уже начались месячные. И сегодня на уроке здоровья нам рассказывали, как там все устроено и что происходит в организме, когда идет кровь. И про прокладки, и как устроена матка. Теперь девчонки, у которых это началось, собираются в туалете и секретничают о своих делах. Носят с собой прокладки в маленьких сумочках, а если их кто-то спросит, что это, хихикают: «Не скажу!» И, главное, говорят о месячных вроде шепотом, но так, чтобы непосвященным, например мне, тоже было слышно. Наверняка есть и другие девчонки, у которых тоже не началось, но мне все время кажется, что такая только я одна.

Интересно, что при этом чувствуешь… Говорят, еще и жутко болит живот. И так каждый месяц? Лет тридцать, а то и сорок подряд? Это же ужас… И вообще, я узнала, что у Дзюн начались месячные, потому что она сама сказала. Но откуда весь класс знает, что у меня их еще нет? Никто же не рассказывает о таких вещах всем вокруг. И не все бегают в туалет, размахивая напоказ сумочками с прокладками. Но все равно девочки как-то догадываются, у кого началось, а у кого нет…

Кстати, месячные — это потому, что они приходят раз в месяц. Есть еще научное название — менструация. Я посмотрела в словаре: это от латинского слова «mensis», то есть тоже «месяц». Или от «menstruus», «ежемесячно». Месяц — это та же Луна. А Луна не только обращается вокруг Земли, она — это отсчет времени, приливы, отливы и морские течения. Но девчонкам этого мало, им обязательно нужно выпендриться, придумать что-то свое. Например, «красные дни календаря». Красные дни календаря — это же выходные и праздники! Что тут вообще может быть праздничного, когда ты истекаешь кровью? Чему тут радоваться? Мне этого никогда не понять. Бесит.

Мидорико

Мидорико шла рядом со мной, и я поняла, что она будет очень высокой. При росте почти с меня ноги у нее были гораздо длиннее. «Сразу видно — поколение акселератов!» — пошутила я, но Мидорико только неопределенно кивнула и нарочно отстала и пошла сзади. Теперь я оказалась рядом с Макико. До чего же она худая, руки — как палочки! Старая коричневая сумка-саквояж выглядела такой тяжелой, что я несколько раз порывалась забрать ее и нести сама, но Макико смущенно отмахивалась: «Да ну что ты!» — и ни в какую не уступала.

Насколько я знаю, Макико была в Токио второй раз в жизни. Она с любопытством поглядывала по сторонам и ни на минуту не умолкала: «И правда, сколько народу!»; «Какая большая станция!»; «Токийские девушки все такие хорошенькие!»… Засмотревшись на что-то, она то и дело сталкивалась с идущими навстречу людьми и громко извинялась. Поглядывая, чтобы Мидорико совсем от нас не отстала, я старалась поддакивать сестре, но не могла сосредоточиться на разговоре. Слишком сильно она изменилась.

Постарела.

Конечно, стареют все, это естественно. Но Макико в этом году исполнялось только сорок, а выглядела она на пятьдесят с лишним.

Склонностью к полноте сестра не отличалась и раньше, но сейчас и ноги, и руки, и бедра у нее совсем исхудали. Возможно, мне так казалось из-за ее одежды. Макико была в футболке с принтом, какие носят подростки, и облегающих джинсах с низкой посадкой. На ногах — розовые босоножки на каблуках сантиметров в пять. Таких женщин я в последнее время встречала немало: со спины вроде совсем молоденькая, а когда обернется, понимаешь, что ошиблась лет так на двадцать или даже больше.

Хотя нет, одежда ни при чем. От Макико осталась половина. Лицо осунулось, казалось сероватым. Коронки пожелтели, десны от металла стали темнее. Волосы поредели, завивка потеряла вид, были видны седые отросшие корни. На темени явственно проступала плешь, блестящая от пота. Лицо покрывал толстый слой тонального крема, неестественно светлый и только подчеркивающий морщины. Каждый раз, когда Макико улыбалась, жилы у нее на шее вздувались так, что их можно было ухватить пальцами. Глаза под набрякшими веками ввалились.

Внешность сестры упорно пробуждала в памяти мамин облик. То ли все дочери с годами все больше