Выжить вопреки - Игорь Викторович Поляков

Сколько себя помнил, он всегда был в пути. Это состояние было для него настолько привычным, что он не представлял для себя другой жизни, поэтому шел и радовался тому, что ушел от спокойной жизни на одном месте. И в первый раз он осознал себя, как личность, именно в дороге. Ему было пять лет, когда он через окно Дома Ребенка вылез в летнюю ночь и пошел в сторону темного леса. Что его тогда вело, он не помнил, но помнил то ощущение свободы, которое впервые вошло в его жизнь. У него не было страха перед ночью и лесом, - он шел между стволами высоченных сосен, вдыхал запах хвои, слушал ветер и ночные звуки. Он шел всю ночь и весь следующий день, не встретив ни одного человека и даже не задумываясь, куда и зачем он идет. И когда, уже поздним вечером, устав и проголодавшись, он сел на пенек и огляделся, то понял, что он находится неведомо где. И это егообрадовало – вне времени и пространства, он вдруг понял, что он живой. И еще – он впервые узнал свое место в этом мире, и это осознание придавило его к земле.

В Дом Ребенка вернулся все тот же пятилетний мальчик, но только внешне. Уже тогда он стал тем, кем был сейчас. Может, еще не осознавая этого, но он стал другим.

Трудно нести Дары Создателя. Сложно следовать по его Пути.

Возвращение в прошлое по дороге, которая изменилась, словно знакомый кошмар – и видеть не хочу, и любопытно, что стало не так, может, произошли изменения и впереди лучший из оставленных миров.

Будка путевого обходчика была пуста. Толстый слой пыли и затхлый воздух говорили о том, что хозяин давно покинул её. Железнодорожный состав все также стоял на путях, и по неприятному запаху, который пропитывал все вокруг, Иван понял, что находится здесь небезопасно. А точнее, очень опасно.

Не задерживаясь, он пошел дальше.

Лес, когда-то густой и мощный, тоже изменился. Солнце и отсутствие дождей сделали свое дело, - приходилось часто обходить упавшие высохшие стволы. Все еще стоявший сухостой норовил упасть даже от громкого звука. И отсутствие жизни, - не пели лесные птицы, не слышен равномерный стук дятла. Мертвый лес окружал со всех сторон. Иван торопливо шел, стараясь пройти быстро через это царство смерти.

Когда он подошел к роднику на краю болота (словно оазис в пустыне, где несколько зеленых деревьев, относительно зеленая трава, и легкая свежесть ветерка), то с трудом смог напиться. Вода тонкой, еле заметной струйкой стекала по желобу. Было видно, что родник умирал, как умирает обессиленный голодом и жаждой человек.

Болото тоже высыхало. Иван замочил ноги по щиколотку, когда переходил его по тропе, неся слегу, как ненужную палку. Хотя, ткнув пару раз слегой в те места, где была трясина, нашел все ту же вязкую глубину. Придет время, и она высохнет, но до этого еще достаточно далеко.

В сгоревшем лесу было еще хуже. Абсолютная тишина, черные стволы, не дающие тени, и пепел. Река, когда-то спасшая им жизнь, превратилась в ручей с мутной грязной водой.

Он знал, что так и будет, но грусть поселилась в сознании – его сны неизменно окружали со всех сторон. Это было самое неприятное: увидеть во сне то, что обязательно станет явью. Проснуться и ждать, когда это придет. Было время (теперь он понимал, что это было не его время), когда он старательно пытался забыть свои сны, - просыпался и сразу пытался отвлечься оттого, что видел, занимал свои мысли новой книгой или планами на день. Но ничего не получалось – сон лез из него, просачивался в сознание по каплям, выгоняя другие мысли: в книге он читал свой сон, в планы вторгался его сон.

На закате пятого дня Иван, устало переставляя ноги, вышел из сгоревшего леса, и перед его глазами открылась картина разрушенного города, подсвеченная косыми лучами заходящего солнца. У него возникло ощущение, что он не уходил отсюда. Он сел на пригорке, до темноты задумчиво смотрел на разруху и на этом же месте уснул. А, проснувшись утром, нашел, что картина перед его глазами осталась абсолютно неизменной.

Он вернулся в этот почти мертвый безумный мир.

Утреннее солнце начало припекать, и человек, просидевший на сухом толстом суке дерева всю ночь, знал, что долго не продержится. Скоро уставшие руки перестанут его слушаться, и он упадет вниз. Упадет на землю, где его поджидает смерть. Стая собак во главе с мощным ротвейлером, сидели под мертвым тополем в ожидании жертвы.

Когда-то в далекие сытые времена он был священником. У него был небольшой приход при маленькой церквушке на окраине города. Тихая спокойная жизнь, - не так чтобы много прихожан, и не так чтобы много подношений, но ему хватало и для себя, и для служения Богу. В религиозные праздники приходилось трудиться, потому что приходило много народу, а в будни хорошо если десяток молящихся было в церкви.

Тогда для него это была работа. Таким образом он зарабатывал себе на жизнь, ибо сомневался в наличии Бога. Но людям нужен был Бог, и он Его им давал.

Первым знаком того, что он заблуждается, для него стала икона. Икона, которая неожиданно потемнела. Она стояла в его комнате (даже если не очень веришь, обязательные ритуалы ты должен соблюдать, эту аксиому он вынес из стен семинарии) в углу над письменным столом, и, будучи частью интерьера, была совершенно незаметна. Чаще всего, он смотрел на неё, и не видел – так и висящая годами фотография на стене становится просто цветным изображением, которое уже не несет никакой смысловой нагрузки. За день, когда все началось, икона сначала потемнела светлым ликом Господа, а затем и полностью почернела. Он смотрел на это и думал о том, что бы это могло значить, ибо поверить в то, что это знак свыше, он не мог.

И когда привычный для него мир начал рушиться, истинно уверовал, если не в того Бога, истину которого он нес людям, то в ту Высшую Силу, способную сотворить такое.

Теперь, когда он сидел на дереве и уже перестал надеяться, его глаза узрели – нет, не чудо, всего лишь человека, но в силу того, что это было невозможно, это