Архканцлер Империи. Начало - Евгений Шепельский

И сам я… в этом мире – тот еще баран, не способный увидеть скрытое.

– Садись обратно, Торнхелл. Быстрее! И молись, чтобы паром оказался на нашей стороне!

Мы покатили. Шарабан подбрасывало на кочках. Я сунулся вперед, занял место рядом с Амарой. Тут же меж нами вклинилась вихрастая голова Шутейника.

– Так за вами и правда погоня? Ла-а-апочки мои. Что ж вы такое натворили-то, а?

Амара локтем затолкала голову хогга в шарабан. Тот обиженно пискнул.

– Убирайся, прыгай, спасайся!

В шарабане настал миг тишины. Затем хогг совершенно серьезно сказал:

– Не люблю… прыгать… на ходу. Я лучше с вами.

Пологий склон холма вел в речную долину. Река была широкая, ярко блестела излучина. Квадратная громадина парома как раз подваливала к нашему берегу, подрагивал, рисуя на воде тени, натянутый меж берегами канат.

Мы обогнали две подводы, чей груз был заботливо укутан дерюгами, подъехали к приземистому строению из почерневших бревен. Фундамент его был стар и состоял из обомшелых глыб. Рядом виднелся дощатый навес, там сидел у простого стола немолодой лысый человек в сером мундире без украшений и всяческих излишеств. Он записывал что-то в огромную амбарную книгу, гоняя с плеши мух измочаленным гусиным пером. Неподалеку несли службу трое солдат – в серых же камзолах, с алебардами. Позади них на лавках расселась сменная команда паромщиков – босоногих и крепких мужчин средних лет. Подле них дымил большой закопченный казан, куда на моих глазах бросили нарезанные куски какой-то рыбы.

– Люди Ренквиста, – шепнула Амара, кивнув на навес. – Молчи, я сама все решу. Хогг, к тебе это тоже относится! Закрой клюв и не щебечи!

– Тиу! – тут же донеслось из повозки.

Мне пришла на ум мысль, от которой я похолодел.

– А если те, кто едут за нами, – тоже люди Ренквиста, Амара?

Уродливая проводница взглянула на меня серьезно. Крылья носа расширились.

– Ты скрывал от меня, что досадил Ренквисту? И потому тебя ищут?

– Нет. Я не имею касательства к Ренквисту. Просто предположил.

– Если это не его люди – они не поедут за нами. Ренквист не любит на своих землях вооруженных дворян. Очень не любит. А преследуют нас, милый господин, несомненно, дворяне, которым ты чем-то насолил.

Ага, еще и соусом табаско им задницы наперчил. Но я не хочу говорить тебе, Амара, про свое архканцлерство. Пока – не хочу.

Человек в сером мундире встретил нас любезно – поднялся и осмотрел шарабан лично, едва в сумки не заглянул. Спросил, по какому делу направляемся в земли владетельного барона. Амара ответила – проездом, назвала выдуманные имена, сказала, что хотим заодно посмотреть, как цветет благословенный край под руководством великого человека. У меня уши чуть не завяли. Однако серый господин принял слова абсолютно серьезно, выписал пошлину на въезд и за переезд, и велел заводить лошадок и шарабан на паром.

Затем сверился с какими-то записями в амбарной книге, для чего долго ее листал, мельком глянул на нас, подозвал одного из солдат и что-то сказал. Солдат кивнул, уложил алебарду на плечо и перешел на паром.

Я был как на иголках, время от времени оглядывался, сдерживая силой воли нервную дрожь.

Однако человек в сером мундире терпеливо дождался, пока на паром не заедут две подводы, которые мы обогнали, и только затем дал приказ отправляться.

Паром со скрипом отвалил от дощатого причала. Мускулистые руки паромщиков тянули просмоленный канат.

На вершине холма начали появляться черные точки – одна, две, три… десять! Поедут вниз? Или…

Они не поехали.

Зато мы отправились прямиком в ад.

Знал бы, чем все обернется, – ни за что не сунулся бы к Ренквисту, о нет, предпочел бы остаться на том берегу и вступить в обреченную схватку с головорезами из дворянского сословия. Ну нет в этом мире чудовищ, кроме людей, – да только от этого не легче; вот право, какое дело человеку, кто спровадит его на тот свет: стозевное чудище или головорез благородных кровей? Конец-то один.

С самого начала я говорил Белеку, что не боюсь трудностей и заряжаюсь от них. Не врал. Однако я не боюсь тех трудностей, на которые могу повлиять, которые могу исправить. Попади я в кресло архканцлера и получи рычаги власти – чувствовал бы себя как рыба в воде. Но сейчас я был все же марионеткой, которую дергали за веревочки, да еще норовили пришпилить где-то в области сердца, а я… а что я? Я отдался на волю судьбы и никак – ну просто никак не мог повлиять на обстоятельства.

Над головой изломанными тенями проносились чайки. Давно я не слышал их клекота. Солнце парило, скатываясь к горизонту раскаленной монетой. Я прижал шпагу к боку и, облокотившись о перила, вдыхал речной воздух.

Амара взглянула на таможенную контору, подняла голову, оглядывая всхолмье. Точки уже исчезли.

– Они объедут земли Ренквиста и попытаются перехватить нас с другой стороны границы. Мы должны успеть раньше, мы успеем раньше – тут, – она показала рукой вперед, – владения Ренквиста простираются всего на двадцать миль, надеюсь, проедем их и чертову его столицу без приключений и значительно сократим путь до Норатора. Дерьмо собачье, Торнхелл, мне легче таскать каштаны из огня, чем вошкаться с тобою!

Однако я уже понял – она будет со мной до конца.

По многим причинам.

Паром тянули к деревянным пристаням. Там покачивались многочисленные лодчонки и несколько баркасов с мачтами, на которых серели скатанные паруса. Один баркас недавно прибыл – из него по мосткам сносили в плетеных корзинах рыбу, серебряно блестела чешуя. На покатом, укрепленном тесаным камнем берегу громоздились деревянные сараи с глухими окнами. Меж сараев дымили костры, сушились сети. Резко пахло рыбьими потрохами.

Мы вывели шарабан на хорошо мощенную, ровную, без бугров и ям дорогу, полого поднимавшуюся от берега. Парнишка в салатовой робе, стоя окарачь, выпалывал железным штырем сорняки, росшие на обочине. Завидев нас, поднялся и отвесил поклон:

– Здравы будьте, милостивые государи!

Амара не ответила, Шутейник хмыкнул, а я промолчал, хотя и удивился. Мы поднялись на скат и увидели, что мощеная дорога продолжается – уводит вглубь владений Ренквиста, теряясь меж застроенных сельскими домами холмов. Выглядела она несколько у́же Серого тракта и, судя по камням, которые еще не стерты сапогами и башмаками, копытами и колесами, проложена была не слишком давно.

Не является ли Ренквист одним из Спасителей Санкструма, к сообществу коих относил себя Белек? Получился бы интересный сюрприз.

На речном берегу располагался небольшой рыбный промысел – дома-сараи, коптильни, разделочные цеха.

Хогг покрутил головой, потянул рыбный воздух носом-картошкой и сказал: