Три женщины в городском пейзаже - Мария Метлицкая

Но не тут-то было.

– Слушай! – снова оживился расстроенный Градов. – А Лыжу ты помнишь? Ну, Ленку-Лыжу? У вас еще что-то было? Ну, типа любовь-морковь, вы крутили с ней тогда? А потом она замуж выскочила за югослава?

Туров, приподнявшийся со стула, медленно опустился назад.

– Ну… помню, конечно. Я вроде бы не в маразме.

Градов страшно обрадовался оттянутому расставанию.

– Так вот, – вскричал он. – Мы с ней встречались, прикинь? Полгода назад здесь же сидели, здесь, у Анжелки!

Туров молчал.

– И знаешь, ей тоже понравилось! – продолжал радоваться Градов. – Она квартиру мамашину продавать приезжала. Ну ту, в Люберцах, помнишь?

Туров неопределенно качнул головой.

Градов грустно вздохнул.

– Что тебе сказать… Выглядит так себе. Неважно, короче. Постарела здорово и даже не парится. Молчаливая, как прежде. Худющая, тощая прямо. Вообще ни грамма не набрала! А все-таки возраст… Прическа все та же.

– Ну знаешь, – хрипло откликнулся Туров. – Все мы, кажется, не молодеем.

– И то правда. И все-таки… Неухоженная какая-то. Короче, я даже расстроился! Все-таки она такая была… Необычная, не такая, как все!

Туров молчал.

– Тур! – Градов внимательно разглядывал Турова. – А ты вообще ее помнишь? Ну, Ленку-Лыжу? – И, не дождавшись ответа, он продолжил: – А потом, когда Ленка разговорилась… В общем, я понял. Не с чего ей хорошо выглядеть, Тур, совсем не с чего. Жизнь у нее… не дай бог!

– Что? – усмехнулся Туров. – Не срослось у нее с этим… – Он пощелкал пальцами. – Южком?

– Со Слободаном? Нет, не срослось. Через пару лет развелись. А потом… потом вообще жесть. Работала в магазине уборщицей. Потом повысили до продавщицы. Угол снимала, сошлась с каким-то придурком, легавым, кажется. Совсем молодым. Ребенка родила. А тот оказался дерьмом, пил, изменял, денег не давал. И так и не женился. Правда, Лыжа говорила, что это она не хотела… А там кто их знает. А ребеночек оказался с проблемами – ну, по здоровью. Короче, сдала его Ленка в приют – а куда деваться? Кормить не на что, работать надо. Навещала, конечно. Потом еще с кем-то сошлась. С нашим, русским. Ну и забухали на пару, по-русски. Говорила, что пару лет пила. А как не запить – ребенок в приюте, она шваброй шваркает. Мужик тоже запойный… Да и наследственность у нее – мать пила, дед… Потом еще война эта, ну, в Югославии, в девяносто первом. Рассказывала, как все это страшно, как их бомбили. В общем, пережила не дай бог! Но умница – остановилась, сама, без чьей-то помощи! Ленка сильная, завязала. Потом закончила курсы какие-то. Устроилась на нормальную работу, сожителя своего бросила. И, самое главное, ребеночка забрала! Только сказала, что с мужиками покончено. И добавила, что ей на себя наплевать. Правда, это и так видно, могла бы и не объяснять. Короче, все более-менее у нашей Лыжи. Правда, жизнь ее потрепала. Но видишь, выбралась. Вот что такое характер. Жалко ее ужасно, дружили все-таки. Помнишь, на дачу ее ездили, в Жаворонки, что ли?

– В Снегири, – глухо поправил Туров. – В Снегири.

– Точно! – обрадовался Градов. – Правильно, Снегири! Дед у нее был каким-то важняком. Ученый, что ли?

Туров кивнул.

– Ну в общем, – грустно вздохнул Градов, – не получилось у Ленки. А так мечтала свалить! И ведь умненькая была. И симпатичная. Ну тебе-то, – он громко засмеялся, – тебе-то это известно лучше, чем мне! Выходит, зря я ее тогда познакомил с этим южком. Знаешь, прямо вину свою чувствую! Но что делать – не у всех получается.

– Не у всех, – подтвердил Туров. – Ну дай бог, наладится. Повезет. Мы правда, как ты говоришь, с ней крутили. А насчет «познакомил»… Выходит, что зря!

– Слушай, Лех, а что ты на меня тогда наехал, когда я тебе про южка рассказал? Конкретно так наехал, а? Из-за Лыжи, что ли? Обиделся, что я их свел?

– Да нет, Вова. О чем ты, какие обиды? Наверное, настроение просто было паршивое, вот и сорвался. Честно – не помню.

– А-а! – растерянно протянул тот. – Ясно. А я долго думал – что это с Лехой? Чего так вызверился? Вроде и повода не было.

«Не было, – с тоской подумал Туров. – Конечно же, не было. Просто я тогда чуть не сдох, друг Вова. Чуть не рехнулся. А самое главное – потерял веру в людей».

– Слушай, Лех! – Градов никак не хотел расставаться. – А барабаны? Совсем забросил? С тех времен – никогда? Или иногда стучишь?

– Нет, Вова. Не стучу. С тех времен и не стучу. Забросил, ага. Некогда, знаешь ли. И интересы другие.

– И никогда не хотелось? – искренне удивился Градов. – Совсем никогда?

Туров усмехнулся:

– Знаешь, Вова, я давно живу по принципу «надо», а не «хочешь – не хочешь».

Градов расхохотался. Интересно, что его так развеселило?

– Ох, – закудахтал он, – несчастный ты, Леш, человек! Бедный Тур! И как тебя угораздило?

Не на шутку разозлившись, Туров встал и сорвал с рогульки пальто.

– Ну, давай, Вова. Бывай. Удачи тебе и здоровья! – И, не дожидаясь ответа, направился к выходу.

– А телефончик, Тур? – крикнул вслед Градов.

Но Туров, щурясь от внезапно яркого солнца, уже стоял на улице, застегивая пуговицы на пальто. Он быстро пошел по бульвару, но вдруг остановился и оглянулся. На ступеньках кафе, высоко задрав голову, стоял Градов… На его лице блуждала счастливая, блаженная и рассеянная улыбка – в расставленные ладони он ловил падающую капель. Потом, отряхнув руки и все так же улыбаясь, он поправил висящую за спиной гитару и бодрым, чересчур бодрым шагом пошел вверх по улице.

Мотнув головой, словно отгоняя что-то неприятное, Туров со вздохом посмотрел на часы. Завибрировал мобильный. Туров вспомнил, что выключил звук. Достал телефон – ну разумеется, Светка!

– Что, потеряла? – коротко бросил он и, не дожидаясь ответа, добавил: – Иду. Скоро буду. Минут через десять. До встречи.

Он шел по бульвару и думал о том, что не гулял так лет сто. Или двести. Нет, променады они с Женькой устраивали – хоть он и не фанат здорового образа жизни, но в поездках ленивого Турова жена ходить заставляла – называлось это «тренировать сердечную мышцу». Было страшно неохота, но с женой он не спорил, дороже выйдет.

Он шел по бульвару и удивлялся: надо же, птицы совсем ошалели – орут, словно в лесу. А как охота на дачу! Да, на воздух, на шашлычки, выпить холодного белого винца, посидеть в беседке, чтобы просто послушать тишину. Как же он устал, господи. Слава богу, сегодня четверг – закончит с переговорами и завтра не пойдет на работу. В конце концов, хозяин – барин, начальства над ним нет. Дождутся с занятий Лизу и – на дачу, на воздух! Зажгут камин, уложат младшенькую, а старшая свалит сама – они ей не компания. И все-таки хорошо, что все вместе, пусть даже девчонки у себя, но зато на душе покой. И уж тогда, вдвоем с Женькой, он отведет душу. Хочется просто потрепаться обо всем. Обо всем! Не как обычно – по делу. А просто поболтать, посплетничать, побалакать, как говорит отец. Или помолчать – с ней хорошо и молчать. С ней все хорошо, с его Женькой. Про утреннее раздражение и свою обиду он давно позабыл.