Уроки вожделения - Элла Казанова

Они на миг прервались, хватая ртом воздух, как рыбы выброшенные на берег, и вновь соединились, словно не могли дышать друг без друга, словно и были друг для друга воздухом. Но в, какой-то момент нежности стало мало, и Ара сама приоткрыла рот чуть шире, желая большего, робко приглашая. И на ее робкое приглашение откликнулись с таким жаром, что закружилась голова, подкосились ноги, а собравшееся в теле томление вырвалось тихим стоном, отозвавшимся в теле маркиза крупной дрожью. Внутри Ары нарастал голод, который могли утолить лишь его поцелуи, ласки, прикосновения. И они же его распаляли. Распаляли жажду, в которой не виделось ничего постыдного. Напротив, принимать нежность и страсть этого мужчины, слышать его тяжелое хриплое дыхание, пропускать сквозь пальцы короткие жесткие волосы, ощущать его руки на своем теле и самой прижиматься к нему было самой правильной вещью на свете.

И, как роза перебирала все оттенки от пурпурного края к воздушно-сливочной сердцевине, так и их поцелуй перебирал, только наоборот: от нежного и осторожного, неторопливого и чувственного, к тлеющему, настойчивому, глубокому, обжигающему, жесткому, задыхающемуся, болезненному, умирающему от блаженства и совершенно сумасшедшему, вгрызающемуся и сталкивающему с края – в черную пропасть, до звезд перед глазами, до безумного полета, до кинжала, вспарывающего грудь сладкой болью, до полной потери себя… И эта жгучая бездна одуряюще благоухала розами.

Вечность спустя они просто стояли, продолжая держать друг друга в объятиях и пытаясь отдышаться. Ара подняла голову, огляделась и… неверяще застыла:

– Боже, Асгарт… только посмотри на это!

Она рассмеялась и прижала ладони ко рту, не веря своим глазам.

Маркиз тоже поглядел по сторонам и улыбнулся:

– Да, постарались мы на славу.

В теплице больше не осталось ни единого саженца: все до последнего распустились, превратившись в пышные розовые кусты, на которых горели крупные сочные бутоны самых разных сортов.

Ара спрятала горящее лицо на груди у маркиза.

– Мы сорвали вашей матушке весь план посадки.

– Она нас простит, – маркиз зарылся губами в волосы Ары, теплые ладони скользнули по ее спине, поглаживая, – завтра же закажу ей в питомнике новые.

Потом они шли от теплицы к дому. Шли долго, потому, что останавливались через каждые полдюжины шагов и снова целовались. И снова, и снова, и снова. И вскоре Ара уже не понимала, как жила раньше без его губ. Без его рук, которые, несмотря на очевидное желание маркиза, дрожавшее в расширенных зрачках, звучавшее в хриплом голосе, ощущавшееся в жаре бедер, ни разу сегодня не опустились ниже ее талии.

Свет в окнах особняка не горел: все уже легли спать. Нет, все-таки не все, как выяснилось, когда из-за закрытой двери соседней спальни раздался голос Бланш:

– Это вы, дорогая?

Ара поспешно постучала по мужскому плечу, и губы маркиза неохотно покинули ее рот. Переждав несколько секунд, пока дыхание более-менее успокоится, Ара ответила:

– Да, Бланш, простите, если разбудила.

– Я еще не спала. Вы их нашли?

– Их?.. – Непонимающе переспросила девушка.

– Перчатки, за которыми вы пошли… – Ара прижала ладонь ко рту, пытаясь удержаться от смеха и только сейчас вспомнив, что направилась в оранжерею вовсе не за тем, чтобы целоваться там до полного изнеможения.

– Нет… кажется, кажется… я их снова там забыла. Я сегодня немного рассеянна.

– Бывает, дорогая, свежий воздух так действует. – Аре показалось, или в голосе действительно проскользнули лукавые нотки?

А действует так не свежий воздух, а мужчина, целующий сейчас каждый ее пальчик и заставляющий сердце бешено колотиться в груди. И хотя Ара не испытывала ни грамма стыда за то, что сейчас происходило и происходит, получится все же неловко, если Бланш выглянет в коридор и застанет ее у двери спальни не одну, к тому же с растрепанными волосами и распухшими губами. Поэтому она нажала на ручку своей двери и громко сказала:

– Доброй ночи, Бланш!

– Спокойной ночи, Ара.

Последний поцелуй, самый нежный и сладкий, и Ара скользнула в свою комнату. Не зажигая свет, привалилась спиной к двери, прикрыла глаза и тронула губы, еще хранящие тепло и вкус губ маркиза. В груди словно тоже расцвел пышный куст роз с прекрасными ароматными лепестками и неотъемлемыми раздирающими душу шипами. И от этого было невероятно больно, и невероятно хорошо. А еще безумно страшно и радостно до слез.

Как же наивна она была в тот вечер в театре, когда решила, что сумела удержаться на краю, на тонком лезвии, не понимая, что странное томление в груди – это росток будущей розы, а сама она уже летит в бездну, распахнув ей навстречу объятия.

Нет, Ара не удержалась: она сорвалась прямиком в черную пропасть – влюбилась в чудовище, которое… быть может, все-таки не чудовище?

* * *

Аре снилось, что она лежит в ящике. Тесном длинном ящике, как раз под ее рост, и без крышки, а вокруг – только туман. Сплошное белесое марево, в котором скользят смутные тени. Девушка была полностью обнажена и не могла пошевелиться, поскольку тело сковывали тесным коконом плети роз. Они напоминали прекрасное благоухающее платье с кроваво-красными бутонами, а еще причиняли боль, и там, где в кожу впивались шипы, выступили алые капельки.

И снова, какая-то женщина звала из тумана:

– Ара, где ты? Девочка моя, ты где?..

Не просто, какая-то – ее матушка. Теперь Ара ее узнала!

Девушка хотела откликнуться, успокоить ее, но не сумела издать ни звука. А потом вдруг поняла, что лежит в узком проулке – из тумана вылепились кирпичные стены, на ближайшей из которых значилось «Лэйн-роуд».

Внезапно одна из теней выступила вперед, обретая плотность и знакомые очертания: высокая мощная фигура, гибкие уверенные движения хищника и… длинные когти на концах пальцев. Чем ближе он подходил, тем сильнее стучало сердце Ары, заходясь от смеси ужаса и томления. Мужчина склонился над ней и несколькими взмахами когтей разрубил оковы из роз. Ара вскрикнула, но вместо звука из ее рта вырос багровый бутон… Мужчина снова занес руку, сверкнув когтями, и…

В тот же миг туман разорвал истошный женский вопль, и Ара проснулась, чтобы уже через пару мгновений снова погрузиться в сон, совершенно другой и полностью развеявший следы предыдущего.

Наутро Ара не помнила, что ей снилось, зато ее посетили все те сомнения, для которых вчера не нашлось места под влиянием особой магии вечера и волшебных поцелуев. Но, увы, уже ничто не могло повернуть вспять ее чувства к маркизу. Очень сложные и запутанные чувства, которые, казалось, приковали ее к нему крепче любых цепей.

И это было страшно – страшно осознавать себя настолько открытой и уязвимой перед другим человеком. И не просто человеком, а безжалостным манипулятором с неясными мотивами, с которым она связана щекотливым договором и трудным прошлым. Прошлым ли? Таковым оно станет, когда Асгарт исполнит свою часть сделки и вернет ее отцу все, что забрал, а потом… что потом?