Путешествие еды - Мэри Роуч

Стивен Секор, ученый из Алабамского университета, изучающий пищеварение змей, однажды наблюдал, как королевская змея[108] воскресла после 10-25– минутного пребывания внутри другой змеи того же вида. Секор поместил их в вместе, не допуская и тени мысли о том, что один аспид присмотрит другого себе на обед. Вернувшись в комнату, исследователь обнаружил, что «трапеза состоялась». Он вытащил жертву наружу и с изумлением и облегчением отметил: у «обеда» все еще есть сердцебиение.

Но все же, все же… Временное пребывание и постоянная иммиграция – разные состояния. Врачи, имевшие в те далекие времена высокую репутацию, видели в «утробных змеях» именно то, чем они и являлись, – иллюзорные ощущения, порожденные проявлением желудочных расстройств. Основные причины были вполне обыденными: язва, непереносимость лактозы, невоздержанность в еде, газообразование. О происходящем всегда можно было судить по описанию поведения «постояльцев» тех или иных недужных. У Эндрю С. змея просыпалась как раз тогда, когда он пил спиртное или молоко. «Аспид никогда не дает мне спокойно глотнуть виски», – так Эндрю С. жаловался своему врачу Альфреду Штенгелю, о чем тот и написал в своей научной статье 1903 года, озаглавленной «Ощущения, принимаемые за деятельность живых существ в желудке». «Он ненавидит это больше всего остального», – так около 1843 года сетовала одна страдалица из Кастлтона, Вермонт, утверждавшая, что внутренний змей был особенно «активным после того, как она позволяла себе какую-нибудь грубую пищу».

В конце концов, ничего сверхординарного во всем этом не было – просто обычное бульканье и урчание, «ворчание в кишках», вызванное усиленным газообразованием. В конце XIX века хирург Фредерик Тривз[109] описал пять типичных жалоб пациентов на то, что кто-то «ползает и извивается» у них в животе, то есть на живых змей, якобы поселившихся в людях. Благодаря своему хирургическому опыту и отсутствию «живых находок» в кишках пациентов, Тривз пришел к выводу: речь может идти только о естественных движениях здорового пищеварительного тракта. И ввел в практику чеканный термин «кишечный невроз». Он используется и в наше время – правда, без какой-либо связи со змеями. Один гастроэнтеролог поведал мне историю скорбной души, которая скиталась по клиникам Северной Америки, специализировавшимся на двигательной активности желудочно-кишечного тракта. Бедняга снял и демонстрировал видеофильм о самом себе, в котором представал без нижнего белья, поэтому был виден его пенис, подтянутый к абдоминальной области и там закрепленный. Этот человек желал всего лишь продемонстрировать тревожащие его (хотя и совершенно нормальные) движения собственного кишечника.

Порой пациенты пытались ловить предполагаемых мучителей и приносить их докторам. Некоторые врачеватели оставляли живых существ в своих кабинетах в качестве диковинок, на которых любопытно глядеть, а иногда держали у себя как домашних питомцев. Однако медики более серьезного склада видели в таких ситуациях повод для углубленной проверки фактов. Ян Бондесон вспоминает знаменитый случай, описанный в XVII веке. Один 20-летний парень, жаловавшийся на судороги и спазмы в животе, настигавшие его в самое разное время, будто бы как-то раз в процессе рвоты изверг из себя: тритонов – 21 экземпляр, лягушек – четыре штуки и еще «несколько жаб». Одному из молодых врачей пришла в голову блестящая мысль вскрыть желудки амфибий. Если рассказ пациента был правдивым, то их содержимое должно было непременно соответствовать тому, что имелось в их временном пристанище. Однако желудки тритонов и ящериц содержали только наполовину переваренных насекомых. В 1850 году Арнольд Адольф Бертольд – если вы еще не забыли, то именно он занимался гнилой лягушечьей икрой – привлек к делу хранителей немецких медицинских музеев, в коллекциях которых имелись рептилии и амфибии, якобы изверженные в процессе рвоты или опорожнения кишечника после многих лет пребывания в человеческих внутренностях. После вскрытия в их желудках тоже обнаружились лишь насекомые на разных стадиях переваривания.

Наиболее впечатляющий эксперимент по развенчанию ложных представлений провел Д. К. Далтон, профессор-физиолог из Колледжа врачей и хирургов Нью-Йорка. В 1865 году к нему дважды приходили крайне смущенные коллеги, приносившие с собой «пойманных» слизней, законсервированных в банках со спиртом. Один из оных, как говорилось, был «выпущен» мальчиком, в течение трех недель страдавшим от диареи. Рассказ о причинах оказался типичным. «Слизни появились во время поноса. В тот день мать мальчика, сходившего по большому, раздела его и обнаружила в одежде одну из этих тварей, которая была живой и двигалась». Мать предположила, что ее малыш неумышленно подхватил яйца слизня – когда ел садовую зелень во время семейного визита в деревню, где паренек «провел часть лета», – несколько настораживающая формулировка в сложившихся обстоятельствах.

Далтон сомневался, насколько все это совпадало с действительностью. «Соответственно, я полагал, что было целесообразно провести некоторые эксперименты и установить, в какой мере нечто подобное могло иметь место». Садовые слизни были доставлены с ближайшей грядки, на которой рос латук. Ассистент держал пасть собаки открытой, а Далтон отправлял в нее четырех слизняков: поочередно, одного за другим проталкивая каждого как можно глубже в собачью глотку – чтобы они были проглочены, не пострадав от зубов. Час спустя Далтон взялся за скальпель. И не обнаружил «никаких заметных следов пребывания слизней» где-либо на протяжении всего собачьего пищеварительного тракта. Последующие опыты показали: всего через 15 минут слизень «несколько размягчается», а саламандра становится «заметно мягкой», причем оба существа к тому моменту уже умирают.

«Мы сталкивается с любопытным психологическим феноменом, – писал Далтон, – когда являемся свидетелями несокрушимой убежденности… подкрепленной детальными описаниями, благодаря которым даже разумные люди порой доверяют подобным историям… Когда некие объяснения попадают к нам из вторых рук, мы всегда готовы делать скидку на игру воображения и преувеличения, смешанные с изумлением и характерные для изустной молвы. Но даже если факты, излагаемые рассказчиком, как будто наблюдались им самим, расхождение между его предположениями и истиной может быть не менее значительным».

Мудрые слова, приложимые к настоящему не менее, чем к прошлому. Я писала эти строки в 2011 году – и тогда же произошла история, заслуживающая отдельного изложения. Правда, на этот раз ящерицы и лягушки находились снаружи…

Может ли тот, кого съели, прогрызть себе путь обратно?