Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры - Найо Марш

— Вы могли сообщить нам о своей работе, — с обидой заметил майор Свит.

— Но зачем? Вы же не сообщили нам о вашей.

Майор покраснел.

— Послушайте, — сказал Аллейн. — Давайте с этим покончим. Чем скорее, тем лучше, это точно.

— Разумеется, — отозвалась Софи Джейсон. — В любом случае давайте.

Грант скованно поддакнул, а леди Брейсли и Кеннет издали горестные звуки, выражавшие согласие.

— Ах да! — воскликнула баронесса. — Больше никаких задержек нет? Наши планы на сегодня и так уже сместились. Вместо осмотра фаунтинов на Вилле д’Эсте мы сидим в душной комнате. Ну же! Давайте!

Поощренный таким образом, Аллейн приступил к выполнению своей задачи. Он попал в странное положение, лишенный немедленной поддержки со стороны Управления уголовных расследований и ощущения себя неотъемлемой частью его структуры. Это был «матч на чужом поле», предъявлявший свои трудности, не последней из которых было определение Аллейном области его расследования. Изначально она касалась предполагаемого участия Мейлера в международных аферах с наркотиками и возможной связи с ключевой фигурой — мифическим Отто Зигфельдтом. Теперь же, с обнаружением Виолетты, страшно таращившейся в каменном гробу, и без того полном неизвестно чьих античных останков, дело вылилось в более широкое и неоднозначное мероприятие. Его решение стало поистине мудреным предприятием.

Он начал:

— Думаю, нам нужно установить, когда каждый из нас в последний раз видел Себастьяна Мейлера. Что касается меня, это было, когда мы находились на среднем уровне и сразу после ухода майора Свита и леди Брейсли, которые направились наверх, в атриум. Мистер Грант, мисс Джейсон и барон с баронессой были со мной, и все вместе мы спустились в обитель Митры. Там к нам по отдельности присоединились майор Свит и мистер Дорн, минут через пять-десять… или пятнадцать. Могу я начать с вопроса к вам, леди Брейсли: видели ли вы Мейлера или Виолетту после того, как покинули нас?

Она не только страдает от чудовищного похмелья, подумал Аллейн, но и пребывает в полном замешательстве, оказавшись в ситуации, которую нельзя свести к банальности. Леди Брейсли перевела потухший взгляд с одного мужчины на другого, облизала губы и сказала:

— Нет. Нет, конечно, не видела. Нет.

— А вы, майор? Когда спускались? Видели вы кого-нибудь из них?

— Не видел.

— Вы оставались с леди Брейсли минуту или две, а затем спустились в митреум?

— Да.

— И никого по пути не встретили.

— Никого.

Аллейн небрежно заметил:

— Между верхним уровнем, базиликой, и нижним — митреумом в то время должны были находиться, кроме вас, в целом три человека. Сам Мейлер, Виолетта и мистер Кеннет Дорн. Вы никого из них не видели и не слышали?

— Разумеется, нет.

— Мистер Дорн, когда в точности вы нас покинули?

— Не имею ни малейшего представления.

— Возможно, — с неубывающим добродушием произнес Аллейн, — мы сумеем вам помочь. Вы были с нами в крытой галерее среднего уровня, когда Мейлер пошутил, что Аполлон — это современный Лазарь.

— Как вы узнали?

— Потому что вы хихикнули в ответ.

— Превосходно, — сказал Кеннет.

— Неприятная была шутка, — вмешалась баронесса. — Нам она смешной не показалась, правда, Геррит?

— Да, дорогая.

— Глупая была шутка.

— Точно.

— Вам, наверное, кажется более забавным, — огрызнулся Кеннет, — прятаться за терракотовыми бюстами и бросаться оттуда на старых… крайне нервозных людей. Каждый шутит на свой лад.

— Вас там не было, мистер Дорн, — сказал барон. — Вы отошли от группы. Мы пересекли неф ранней церкви, и вас с нами не было. Откуда вы узнали, что я выскочил?

— Я слышал об этом, — высокомерно произнес Кеннет, — от моей тети.

Аллейн пошел дальше.

— Со слов Мейлера мы поняли, что вы вернулись, чтобы сфотографировать Аполлона. Это верно?

— Конечно.

— И вы сфотографировали его?

Кеннет вытянул ноги и после весьма долгой паузы сказал:

— Так получилось, что нет. У меня закончилась пленка.

Он достал сигареты и обнаружил, что пачка пуста.

— Ничего подобного! — гаркнул майор Свит. — Ничего подобного с вами не произошло. Вы сфотографировали Митру, когда мы все увивались вокруг Гранта и его книги.

Грант совершенно неожиданно расхохотался.

— Существует такая вещь, — проговорил, задыхаясь, Кеннет, — как вставить новую пленку, майор Свит.

— Ну, да, — сказал Аллейн. — Разумеется, существует. Скажите мне, Мейлер присоединился к вам, пока вы не фотографировали Аполлона?

На сей раз пауза оказалась до неловкости долгой. Майор Свит воспользовался возможностью и вздремнул. Он закрыл глаза, опустил голову и потом открыл рот.

— Нет, — наконец громко ответил Кеннет. — Нет. Он не появился.

— «Появился»? Значит, вы его ждали?

— Нет. За каким чертом мне его, по-вашему, было ждать? Я его не ждал, и я его не видел. — Сигаретная пачка выпала у него из рук. — Что это? — спросил он.

Аллейн достал из кармана свернутый носовой платок. Развернул его и предъявил смятый кусочек глянцевой синей бумаги.

— Вы узнаете это? — спросил он.

— Нет!

Протянув свою длинную руку, Аллейн поднял с пола пачку от сигарет и бросил на стол.

— Прошлой ночью у Тони я получил две пачки, завернутые в такую же, как эта, бумагу.

— Боюсь, — побледнел Кеннет, — единственное, что я могу на это сказать: «Ну и что, дорогой мистер суперинтендант Аллейн?»

— В одной из них было восемь таблеток героина. Каждая, по моему предположению, содержит одну шестую грана. В другой — такое же количество кокаина в порошке. Из личного товара мистера Мейлера, как мне сообщили.

Ван дер Вегели разразились возмущенными возгласами, сначала на своем языке, а потом на английском.

— Вы не бросали эту бумажку за статую Аполлона, мистер Дорн?

— Нет. Господи! — завопил Кеннет. — Какого черта все это значит? Что вы пытаетесь на меня навесить? Хорошо, это действительно была обертка от Г. и К. И сколько же людей каждый день проходит через Сан… как там его имя? А та старуха? С таким же успехом его могла продать она. Кому угодно. Почему, бога ради, вы пристали ко мне?

— Кеннет… дорогой… не надо. Пожалуйста. Нет! — проговорила леди Брейсли.

— Отчасти потому, — сказал Аллейн, — что к тому времени вы демонстрировали симптомы ломки, но при появлении в святилище вы, как оказалось, от них избавились.