Зернышки в кармане - Агата Кристи

Мисс Марпл немножко смутилась, потому что сама была заядлойсадовницей.

– О покойниках плохо не говорят, – быстроперескочила миссис Перси, – но мой свекор, мистер Фортескью, со вторымбраком дал большого маху. Моя… не свекровь, конечно, какая она мне свекровь, мыпочти ровесницы. Сказать правду – она на мужиках была помешана. Помешана намужиках, да еще как. А деньги как транжирила! Свекор через нее совсемсвихнулся. Сколько бы она ни тратила – на здоровье. А Перси из-за этого сильнопереживал, очень сильно. Перси – человек бережливый, в денежных делахаккуратный. Для него хуже нет, чем швырять деньги на ветер. А тут еще мистерФортескью ведет себя как малое дитя, то начнет показушничать, то скандалзакатит, то давай деньгами сорить, вкладывать их невесть во что. В общем,хорошего во всем этом было мало.

Мисс Марпл отважилась прервать этот поток вопросом:

– Наверное, и муж ваш был этим сильно обеспокоен?

– Еще как. Весь прошлый год. Забеспокоишься тут. Оннапрочь переменился. Даже ко мне. Бывает, заговорю с ним, а он неотвечает. – Миссис Перси вздохнула, потом продолжала: – Теперь Элейн, моязоловка, – тоже странная особа. Вечно какие-то игры с детворой, вылазки наприроду. Не скажу, что неприветливая, но как-то мне с ней неуютно. Я подбивалаее съездить в Лондон по магазинам, в театр сходить на дневное представление,еще что-нибудь такое. Куда там! Одежда ее вообще не интересует. – МиссисПерсиваль снова вздохнула и пробормотала: – Нет, вы не подумайте, что яжалуюсь. – Ей вдруг стало совестно. Она поспешно добавила: – Вам это небоськажется чудным – говорю такое, а вы мне почти совсем чужая. Но живешь в такомнапряжении, да и шок… наверное, все дело в шоке. Запоздалый шок. Я всяизвелась, уж так охота с кем-то поговорить. А вы мне напомнили однузамечательную старушку, мисс Трефьюзис Джеймс. Она сломала бедро, когда ей былосемьдесят пять лет. Ох, как долго ее пришлось выхаживать… вот мы и подружились.Когда расставались, она подарила мне пелерину из лисьего меха, я пряморастрогалась.

– Я вас прекрасно понимаю, – сказала мисс Марпл.

И на сей раз она не грешила против истины. Ясно, что миссисПерсиваль надоела своему мужу, он почти перестал обращать на нее внимание, аподружиться с кем-то из соседей бедняжке так и не удалось. Хождения помагазинам, дневные спектакли и роскошный дом – слишком малая компенсация, еслив отношениях с семьей мужа нет никакого тепла.

– Надеюсь, вы не сочтете за грубость, – сказаламисс Марпл елейным старушечьим голоском, – но почему-то мне кажется, чтопокойный мистер Фортескью не был очень приятным человеком.

– Вы правы, – согласилась сноха умершего. –Если совсем откровенно, дорогая моя, строго между нами, он был довольно мерзкимстарикашкой. И я не удивлюсь – честное слово, – что кому-то потребовалосьего убрать.

– И вы понятия не имеете, кто… – начала миссМарпл, но тут же осеклась. – Господи, может, я не должна об этомспрашивать… и понятия не имеете, кто… кто это мог быть?

– Я думаю, этот жуткий Крамп, его рук дело, –поделилась миссис Персиваль. – Он всегда был мне очень неприятен. Вроде быи не грубиян, но все же как грубиян. Дерзкий такой тип.

– Но ведь должен быть какой-то мотив.

– Такому человеку вряд ли нужен особый мотив. МистерФортескью, уж не помню, за что устроил ему крупную выволочку, к тому же,подозреваю, иногда этот Крамп напивается как сапожник. Но самое главное, мнекажется, в другом: он человек неуравновешенный. Был один такой лакей илидворецкий, уж не помню, так он взял ружье и всех в доме перестрелял. Вообще-то,если совсем честно, я поначалу подозревала, что мистера Фортескью отравилаАдель. Но теперь, конечно, она вне подозрений, раз ее саму отравили. Знаете,вдруг она обвинила Крампа? А он потерял голову и, может, подложил какую-тоотраву в бутерброды, а Глэдис его за этим делом застукала, вот он заодно убил иее. Да его вообще опасно держать в доме. Господи, я бы сейчас с радостьюкуда-нибудь уехала, но эти жуткие полицейские никого отсюда не отпустят. –Она импульсивно подалась вперед и положила свою пухлую руку на запястье миссМарпл. – Иногда мне кажется, что я должна бежать… что, если это вближайшие дни не кончится… я и вправду должна бежать отсюда…

Она откинулась назад, глаза ее впились в мисс Марпл.

– Но, может быть… это неразумно?

– Не думаю, что это очень разумно. Полиция ведь быстровас найдет.

– Неужели найдут? Неужели? Думаете, у них хватит ума?

– Недооценивать полицию – большая ошибка. ИнспекторНил, на мой взгляд, – поразительно умный человек.

– Да? А мне он показался довольно глупым.

Мисс Марпл покачала головой.

– Я не могу избавиться от чувства… – ДженниферФортескью заколебалась, – что оставаться здесь опасно.

– Опасно для вас лично?

– Д-да… да, для меня…

– Потому что вам… что-то известно?

Миссис Персиваль набрала в легкие воздуха.

– Нет, конечно. Я ничего не знаю. Что я могу знать?Просто… просто я жутко нервничаю. Этот Крамп…

Нет, решила мисс Марпл, глядя, как сжимает и разжимаетладони миссис Фортескью, она думает вовсе не о Крампе. Дженнифер Фортескьюсильно напугана, и на то есть какие-то совершенно другие причины.

Надвигались сумерки. Мисс Марпл с вязаньем пристроилась уокна в библиотеке. Сквозь оконное стекло она увидела, как на террасепрогуливается Пэт Фортескью. Отперев окно, мисс Марпл позвала:

– Заходите сюда, дорогая. Заходите, прошу вас. Там такхолодно и сыро, а вы еще и без пальто.

Пэт послушно повиновалась. Она вошла, закрыла окно ивключила две лампы.

– Да, – сказала она. – На улице не оченьприятно. – Она села на диван подле мисс Марпл. – Что вы вяжете?

– Да так, дорогая, детскую кофточку. Для младенца.Такие кофточки никогда не бывают лишними, молодые мамы довольны. Это второйразмер. Я всегда вяжу второй размер. Из первого малыши уж больно быстровырастают.

Пэт вытянула к каминному огню свои стройные ноги.

– Здесь сегодня уютно, – сказала она. –Камин, слабый свет, и вы вяжете детские вещички. Покойно и по-домашнему, как идолжно быть в Англии.

– В Англии так и есть, – заметила миссМарпл. – «Тисовых хижин» в ней не очень много, дорогая.

– Хорошо, если так, – сказала Пэт. – Неверится мне, что этот дом когда-то был счастливым. Что хоть один человек в нембыл счастлив, несмотря на все их деньги, на все их богатство.